Как новое прочтение древнего памятника может изменить историю Израильского царства
Ученые из Тель-Авивского университета и Коллеж де Франс предложили новое прочтение одного слова из старого эпиграфического памятника — так называемого Моавитского камня. Публикация этой расшифровки — свежий и наверняка не последний эпизод в споре историков, которые отстаивают две хронологии Израильского царства. N + 1 рассказывает об этом споре и новом прочтении подробнее.
Два профессора Тель-Авивского университета — археолог Израиль Финкельштейн (Israel Finkelstein) и историк Надав Нааман (Nadav Na'Aman), а также Томас Ремер (Thomas Römer), швейцарский филолог и библеист, работающий сейчас в Коллеж де Франс, — опубликовали в Journal of the Institute of Archaeology of Tel Aviv University сообщение о реконструкции одного слова в 31-й строчке памятника, известного как Моавитский камень, или Моавитская стела.
С XIX века считалось, что трудное полустертое место — это имя, и его читали по-разному. В 1994 году эпиграфист Андре Лемер (Andre Lemaire) предположил, что речь идет о «Доме Давида», то есть о царской династии библейского царя Давида. У версии Лемера появились и сторонники, и противники. В частности, Финкельштейн, Нааман и Ремер считают, что лакуна должна читаться как «Валак», а это имя царя моавитян, народа, жившего на восточном берегу Мертвого моря и воевавшего с Израилем (см. Книгу Чисел, главы 22–24).
Почему так важны эти несколько букв? Потому что два разных чтения помогают интерпретировать историю древнего Израиля двумя способами. Вариант «Дом Давида» подходит сторонникам концепции существовавшего уже в X веке до нашей эры единого государства со столицей в Иерусалиме, а вариант «Валак» — приверженцам идеи сосуществования в ту эпоху двух меньших государств: северного, Израиля, и южного, Иудеи.
Ветхий Завет рассказывает, что после исхода из Египта евреи под командованием Иисуса Навина покорили Ханаан (приблизительно современные Ливан, Израиль, Иордания и часть Сирии). Современная наука считает, что эти события произошли в XIII веке до нашей эры. Осевшие в Ханаане израильские племена, или колена, жили, подчиняясь судьям (примерно XII–XI века до нашей эры). Судей сменили цари — Саул, Давид и Соломон (XI-X века до нашей эры), объединившие все 12 колен. После смерти Соломона его преемник Ровоам не сумел удержать единое государство, и в IX веке до нашей эры оно распалось на два — южное, Иудею, и северное, Израиль. В VIII веке до нашей эры северное царство было покорено ассирийцами, а южное пало под ударом вавилонян в VI веке до нашей эры.
После образования государства Израиль в 1948 году археология стала одним из инструментов государственного строительства и идеологии. Исследования 1940-1960-х годов, проводившиеся, в первую очередь, героем войны за независимость Израиля генерал-лейтенантом в отставке и бывшим начальником Генштаба Игаэлем Ядином, подтверждали библейскую хронологию, в частности существование мощного Израильского царства. Потребовалось пройти десятилетиям после тех раскопок, чтобы появились ревизионисты, в частности Израиль Финкельштейн, которые покусились на концепцию единого государства «Дома Давидова», существовавшего до распада на северное и южное царства.
Израиль Финкельштейн — один из самых энергичных сторонников двухгосударственной истории. Ему, в частности, принадлежит книга «Забытое царство: археология и история Северного Израиля» («The forgotten Kingdom: The Archaeology and history of Northern Israel». Atlanta, 2013). В этой работе он утверждает, что северное царство было сильнее Иудеи во всех отношениях — военном, экономическом и культурном, и что только в VIII веке до нашей эры оно ослабело, после чего центр влияния переместился в Иерусалим.
Финкельштейн не только переосмысливает значение северного царства, но и предлагает новую периодизацию истории региона. По мнению тель-авивского археолога, традиционная хронология неоправданно старит появление династии царя Давида. Финкельштейн считает, что необходимо пересмотреть старые датировки и омолодить их примерно на полвека — век. Этот хронологический подход в литературе называют «минималистским».
Сам Финкельштейн считает, что «недостаток» у его концепции ровно один: «он выбивает почву из-под ног библейского образа великой Соломоновой Объединенной монархии и фокусируется на северном царстве династии Омридов , настоящего первого процветающего государства древнего Израиля».
Теперь, когда полемическая составляющая публикации в Journal of the Institute of Archaeology of Tel Aviv University стала чуть понятнее, можно вернуться к собственно Моавитскому камню. Эту базальтовую стелу высотой чуть больше метра нашли в 1868 году в окрестностях современного иорданского города Дибан (70 километров к югу от столицы королевства, Аммана). Годом позже французский дипломат и знаток восточных языков Шарль Клермон-Ганно отправил к владельцам стелы, бедуинскому племени, своего эмиссара с поручением сделать рельефную копию надписи.
Задание посланник выполнил, но произошел конфликт, в результате которого бедуины разломали стелу, а оттиск из папье-маше разорвали. Впрочем, оттиск все же удалось спасти и доставить Клермону-Ганно в Иерусалим. Спустя некоторое время французу удалось выкупить два больших и несколько маленьких обломков стелы и увезти их в Париж, в Лувр. Британские и немецкие эпиграфисты в Палестине в течение следующих 15 лет нашли еще несколько фрагментов и передали их во Францию. Стела и сейчас находится в Лувре, равно как и копия надписи, выполненная из папье-маше.
На стеле высечена надпись из 34 строк на моавитском языке, близком древнееврейскому. Текст содержит рассказ от имени царя моавитян Месы (упоминается в Четвертой Книге Царств, 3:4-27). Меса говорит, что из-за гнева божества Хамоса израильскому царю Амврию (Омри) удалось покорить моавитян. Но затем Меса сумел победить не названного по имени сына Амврия, а также других израильских военачальников, и построить много полезного для своих соплеменников: водохранилища, стены и так далее.
В 2018 году стелу и ее оттиск отправили из Лувра на выставку в Коллеж де Франс. Во время подготовки к выставке оба объекта сфотографировали в высоком разрешении. Полученные снимки и вызвали сомнения в старом чтении строки 31, которая является предметом дискуссии в статье Финкельштейна, Наамана и Ремера.
Лакуна на месте предполагаемого имени связана с географическим названием Хоронаим (несколько раз встречается в Ветхом Завете в связи с Моавом; например в Книге пророка Исаии, 15:5). Это место расположено южнее реки Арнон (имеется в виду современная река Вади-эль-Муджиб).
В старом чтении лакуна читалась как «Дом Давида», но Финкельштейн, Нааман и Ремер возражают против такой интерпретации по нескольким причинам. Например, почему вдруг царь Меса называет своих противников собирательным именем династии, а не упоминает имени монарха (при этом упоминая по имени Амврия в 4-й и 5-й строках стелы).
Еще одно возражение состоит в том, что территория Моава еще не была покорена Иудейским царством: это противоречило бы сообщению в более позднем ветхозаветном тексте (Четвертая Книга Царств, 3:18 и далее) о падении Моава.
Далее исследователи указывают, что в Книге Чисел (22:36) упоминается моавитский царь Валак, отправившийся навстречу прорицателю Валааму в неназванный моавитский город, «который на границе при Арноне». Таким образом, авторы устанавливают осторожную конъектуру между Валаком и Хоронаимом.
Знатоки Ветхого Завета в этом месте, возможно, удивятся: непонятно почему вдруг царь Меса, рассказывавший о недавних событиях, упоминает Валака, жившего намного раньше. Авторы статьи объясняют это обстоятельство нарочитым анахронизмом.
Повторим: Финкельштейн и его соавторы осторожно формулируют новое чтение спорного места и еще более осторожно — следствия из этого: например, что моавитский царь Валак был реальным историческим персонажем. Но сам факт публикации статьи демонстрирует, что ревизия традиционной хронологии продолжается и ее сторонники последовательно заново анализируют давно введенные в научный оборот источники.
Можно не сомневаться, что вскоре появятся альтернативные мнения о том, как правильно следует читать строку 31 Моавитского камня. Удивительно будет, если никто не выразит скепсис в отношении чтения оттиска из папье-маше и правильности реконструкции стелы в целом. Плохо ли, хорошо ли, но взаимная критика идет всем на пользу, даже если на кону политика.
Юлия Штутина