Время всякой вещи под небом

Среди многих центров древних цивилизаций, где регулярно работают археологи, Ближний Восток выделяется тем, что его история тесно переплетена со священными текстами христиан и иудеев. Что в Библии относится к истории еврейского народа и его соседей, а что — к его мифологии? Попытка разобраться в этом привела к появлению специальной области научных исследований — библейской археологии. О том, что это за специальность, каковы ее история и достижения, по просьбе N + 1 рассказала кандидат исторических наук Светлана Викторовна Бабкина, доцент Центра изучения религий РГГУ.

Одна из первых ассоциаций, возникающих в сознании людей, когда речь заходит об археологии, — Индиана Джонс, а когда следует уточнение «библейская археология», то многие вспоминают об Индиане Джонсе, который искал Ковчег Завета, о горе Арарат, на которой уже много лет «находят» ковчег Ноя; люди, увлекавшиеся археологией в детстве, вспомнят о Леонарде Вулли, обнаружившем следы потопа, который был признан «тем самым», Вселенским. Все это кажется очень увлекательным, но… Библейская археология — вовсе не об этом.

Археология в целом и библейская в частности не сводится к захватывающему поиску артефактов. Эта наука требует от тех, кто ею занимается, тщательности, аккуратности, беспристрастности, честности и большого труда, в том числе и кабинетного, как и любая другая наука. От постороннего внимания обычно ускользает одна деталь: то, что было откопано, нельзя закопать обратно и снова откопать. Технически это не составляет труда, даже делается в целях консервации, но раскопать объект можно лишь однажды, а следовательно, все, что выходит из-под лопаты или кисти археолога, должно быть описано, измерено, зарисовано именно в том виде, в котором было найдено и, в конечном итоге, опубликовано. Любой найденный предмет, контекст обнаружения которого утерян, практически бесполезен для науки, поскольку именно от контекста обнаружения зависит его датировка и интерпретация.

Библейский археолог — прежде всего археолог, который занимается вполне конкретным археологическим периодом, одной из эпох, соответствующих библейскому повествованию, а это примерно с четвертого тысячелетия до нашей эры по первые века нашей эры. Причем внутри этой огромной рамки выделяются разные археологические периоды. Например, традиционно считается, что период патриархов соответствует эпохе средней или поздней бронзы (2200–1200 годы до нашей эры — здесь и далее по периодизации А. Мазара), а период судей — железному веку I (1200–1000 годы до нашей эры) и так далее вплоть до римского периода (63 год до нашей эры — 330 год нашей эры). А, как мы знаем, до бронзового века шел медно-каменный (4300–3300 годы до нашей эры), а до него — каменный (8500–4300 годы до нашей эры), а после римского — византийский (330–638 годы нашей эры) и так далее. И даже если исследователи-археологи ищут «библейский Иерихон», они не могут просто взять и срыть все, что находится выше, а также остановиться на том, что их интересует, и не копать глубже: каждый из археологических слоев должен быть тщательно изучен и зафиксирован. Отсюда первое и главное, что нужно знать о библейской археологии: она часть общей археологии, обычно называемой «ближневосточной», или «сиро-палестинской», или «археологией Леванта», и пользуется всеми методами, которыми пользуются остальные археологи, привлекая самых разных специалистов: от специалистов по керамике и костям до геологов и химиков.

Сам термин «библейская археология» возник из-за того, что, помимо непосредственно археологии, эта область исследований связана с библеистикой. Но, в отличие от библеистики, которая всегда занималась рациональным анализом библейского текста, тем, что впоследствии получило название «библейская критика», рождение библейской археологии было связано с апологетическими устремлениями доказать подлинность и историчность библейского повествования.

С этой точки зрения истоки библейской археологии уходят в истории паломников, путешествовавших по Святой земле, а одним из самых удачных «археологических сезонов» будет 326 год нашей эры, когда, согласно христианскому преданию, при совершенно легендарных обстоятельствах был найден Святой Крест.

Даже в середине XIX века, когда в Палестину устремились европейцы, проникнутые духом рационализма, за их достаточно подробными рассказами о географии, флоре и фауне, народах и обычаях посещаемых мест проступало стремление увидеть и показать другим все ту же Святую Землю, описанную в Писании. Один из самых ярких примеров — исследование, предпринятое в конце 1830-х годов библеистом Эдвардом Робертсоном и лингвистом-миссионером Эли Смитом. Помимо аккуратного описания всех посещенных мест, Робертсону, опиравшемуся на измерения, лингвистические данные и текстологические свидетельства, удалось идентифицировать тридцать пять библейских селений, чье нахождение считалось утраченным. Робертсон не был археологом, но благодаря его работе библейская география, ставшая основой библейской археологии, оторвалась от священного предания и описаний паломников и начала превращаться в науку.

Следующим шагом к возникновению библейской археологии стало создание 22 июня 1865 года британского Фонда исследований Палестины (Palestine Exploration Fund), ставившего целью научные исследования археологии, географии, геологии и естественной истории Палестины. Военные инженеры, такие как Чарльз Уильсон и Чарльз Уоррен, работавшие на этот фонд, провели первые масштабные систематические исследования археологических слоев Иерусалима. Их работа неоднократно подвергалась критике, даже современниками, поскольку исследования проводились «шахтным методом», то есть все слои просто прорывались насквозь узкими шахтами, уходившими в глубину на десятки метров, что, с одной стороны, действительно давало представление о слоях, а с другой — разрушало их. Но планы, составленные экспедициями PEF, были удивительно точны и информативны, настолько, что не утратили ценности и по сей день, когда, с одной стороны, технологии раскопок сделали большой шаг вперед, а с другой — некоторые из тех мест, что исследовали британские инженеры, в силу религиозно-политических причин исследовать не может больше никто.

Отдельно следует сказать о том, что это была удивительно бурная и романтическая эпоха, мир стоял на пороге великих, в том числе археологических, открытий, люди были буквально одержимы желанием немедленно узнать все, не жалели для этого ни средств, ни времени, ни сил, превращая свою работу и биографию в приключенческий роман.

На тот момент исследования PEF были в большей мере именно геологическими, что не могло не вызывать некоторого недовольства в религиозных, особенно протестантских, кругах, представители которых жаждали обнаружить под землей «картинки» библейского прошлого. В результате в конце XIX века появляется несколько археологических обществ, ставивших перед собой именно такую задачу: американское Общество исследований Палестины (Palestine Exploration Society) и британское Общество библейской археологии (Society of Biblical Archaeology). Деятельность их не принесла никаких значительных результатов, и они довольно быстро прекратили свое существование за недостатком средств.

Как ни парадоксально, но именно стремление разглядеть контекст возникновения Библии привело к появлению в конце XIX — начале XX века «Высокой библейской критики», ставившей своей задачей реконструкцию истории библейского текста, отделение вымышленных чудес от реальной истории, что, в свою очередь, привело к созданию Юлиусом Велльгаузеном документальной гипотезы, разделявшей Пятикнижие на четыре различных источника, собранных вместе редактором. Эта теория потрясла традиционное религиозное общество, решившее во что бы то ни стало спасти веру через археологию.

В это же время в рамках работы британского Фонда исследований Палестины (PEF) произошла еще одна на тот момент практически незамеченная, но очень важная революция: раскопки Уильяма Мэтью Флиндерса Петри сначала в Египте, а затем в Палестине в самом начале XX века. Именно он впервые понял, что предмет, вынутый из археологического контекста, утрачивает значение: «Наши музеи — дома-призраки, населенные погубленными свидетельствами прошлого», — писал он в своей работе по методологии археологического исследования. Именно он научил археологов делать замеры и рисовать планы, отслеживая археологические слои. Все это далеко не сразу, но все-таки прочно вошло в археологию и преобразило ее.

В конце XIX — начале XX века, вооруженные методологией Флиндерса Петри и окрыленные надеждами на обнаружение библейской истории, исследователи создают сразу несколько археологических обществ и собирают несколько экспедиций: Фонд исследований Палестины проводит раскопки библейского Гезера (Р. Макалистер), немецкое Общество ориенталистов — Меггидо и Иерихона (Г. Шумахер, Э. Селлин и К. Ватцингер), Американская школа востоковедческих исследований — Самарии (А. Райснер), Русское палестинское общество — Яффы, Иерихона (отец А. Капустин, Я.И. Смирнов). Все эти школы и французская Библейская школа ведут активные работы в Иерусалиме.

Раскопки, проводившиеся в начале XX века, были далеко не безупречными, но они принесли ощутимые результаты. Мир впервые увидел, что библейский текст был не просто зафиксированным мифом, но имел связь с исторической реальностью, хотя определение природы и степени этой связи все еще оставалось делом будущего. Этот период был очень важен и с точки зрения накопления методологии археологических и библейских исследований, опыта сочетания археологического, исторического, филологического и текстологического знания. Звучит забавно, но только в это время археологи поняли, какое огромное значение имеет мусор, заполнявший пространство между строениями. Именно он позволяет судить о том, что наполняло жизнь людей в ту или иную эпоху. В это же время исследователи начали учиться классифицировать керамику, поняв, что она сможет стать подспорьем в датировке раскопов.

На изображениях выше представлен «камень Уоррена» — часть арки Робинсона, архитектурного элемента иерусалимского Храма, рухнувшей во время Великого восстания в 66–70 годах нашей эры. Архитектор Чарльз Уоррен открыл эту часть опоры моста во время раскопок в XIX веке, зарисовал ее, описал и закопал обратно. В 2015 году современные археологи еще раз раскопали эту конструкцию и убедились, что рисунок Уоррена в точности соответствует действительности.

Новый век в истории библейской археологии начался после Первой мировой войны, когда Палестина оказалась под британским мандатом, в Иерусалиме был создан Департамент древностей, отвечавший за сохранность всех артефактов, представлявших историческую ценность, а в 1920 году главой Американской школы востоковедческих исследований стал Уильям Фоксвелл Олбрайт, археолог, лингвист и непревзойденный знаток палестинской керамики, автор нескольких работ по ее типологии и датировке.

В это время библеистика стала полем битвы между фундаменталистами, считавшими текст Библии боговдохновенным и исторически подлинным от первого до последнего слова, и модернистами, считавшими текст мифологическим конструктом, лишенным историчности. Очень быстро этот спор поразил и археологию Палестины. Фундаменталисты, чаще всего не археологи, а богословы, миссионеры или библеисты, считали библейский текст руководством к раскопкам, не допуская даже мысли о том, что археологические данные могут поставить под сомнение библейскую историю. Либералы же, всецело принявшие выводы библейской критики, стремились воссоздать целостную картину общества, в среде которого родилась Библия, показать, что чудесное в Писании следует прочитывать как метафору для человеческих деяний, а для того, чтобы правильно оценивать библейский текст, необходимо хорошо знать историко-социальный контекст, в котором он возник.

Как стал возможен подобный спор? Нужно понимать, что выводы археологов во многом зависят от интерпретации предметов. Известна шутка: если археолог не знает, как использовался извлеченный им из земли объект, он говорит о том, что это культовый предмет. В какой-то мере это действительно так. Археологи до сих пор не всегда понимают, что именно они извлекают из земли, и тогда начинается спор трактовок. Например, обнаружив в 1930-е годы разрушенные стены Иерихона, Джон Гарстанг немедленно заявил о том, что это произошло в XIV веке до нашей эры, примерно в то время, которым датируется Исход из Египта, что полностью соответствует рассказу о завоевании Иерихона Иисусом Навином. Уже в 1950-ее годы Кэтлин Кеньон провела новые раскопки, которые, по ее мнению, показали, что стены были разрушены в середине XVI века до нашей эры и к моменту завоеваний Иисуса Навина города не было. В 1990-ее годы Брайант Вуд, проанализировав керамику, снова заговорил о возможности датировать разрушение стен XIV веком. В конечном итоге и сегодня можно обнаружить статьи, в которых, в зависимости от минималистской или максималистской позиции автора, будет предлагаться более ранняя или более поздняя датировка, и вопрос о стенах Иерихона по-прежнему остается делом интерпретации.

Вернемся к Уильяму Олбрайту, облеченному славой создателя библейской археологии как науки. Выдающийся ученый в какой-то момент сам стал полем битвы: начав карьеру либералом, полностью разделявшим документальную гипотезу, под влиянием археологических открытий, сопровождавших его исследования, он превратился в достаточно фундаменталистски мыслящего ученого, считавшего, что археологией Палестины должно двигать желание помочь библеистике опровергнуть теорию Юлиуса Велльгаузена.

Олбрайт много занимался периодом Средней бронзы, который считал эпохой патриархов, раскапывал Ашкелон, чтобы подтвердить историю филистимского вторжения в период судей, обнаружил, как он считал, дворец Саула в Тель эль-Фуле… Проблема заключалась в том, что временами, не имея твердых оснований для нужной ему интерпретации свидетельств, он опирался на то, что доказательств обратного тоже нет. То есть его гипотезы утверждались не наличием, а недостатком данных. Заслугу его нельзя отрицать: он создал настоящую научную археологическую школу, существующую до сих пор, подарившую миру множество талантливых исследователей. Он научил археологов мыслить научно, он отучил библеистов относиться ко всем библейским рассказам как к заведомо вымышленным, но вместе с тем он загнал палестинскую, а в какой-то мере и ближневосточную археологию в рамки библейской, для которой имело ценность почти исключительно то, что так или иначе было связано с Библией и с историей, в ущерб прочим периодам и прочим аспектам жизни социума. Его блистательная победа над библейскими критиками несла в себе зерно будущего поражения его школы.

1950-е — 1960-е годы стали, с одной стороны, периодом небывалого взлета библейской археологии, с другой — периодом ожесточенных споров как о методологии раскопок, так и об оценке их результатов. Кэтлин Кеньон, раскапывая Иерихон, доказала важность стратиграфии и начала делить участки раскопов на сетку из квадратов 5 на 5 метров. Между квадратами она оставляла бровки-стенки, позволявшие видеть все уровни, которые прошли археологи, что давало возможность на протяжении всего времени раскопок видеть всю историю поселения. Сам Олбрайт и его ученики Джордж Эрнест Райт и Нельсон Глюк сумели, как им казалось, реконструировать историю периодов патриархов и завоевания Ханаана. При этом им удалось доказать ошибочность библейской хронологии, основанной на символическом значении чисел и на счете поколений. Например, вместо середины XV века, что следует из библейского текста, они предложили датировать Исход евреев из Египта второй половиной XIII века.

Уже в 50-е годы реконструкция библейской истории Олбрайта-Глюка-Райта подверглась критике, как со стороны библеистов, так и со стороны археологов, упрекавших их в том, что они, интерпретируя находки, выдавали желаемое за действительное, использовали более поздние тексты как параллели к интересовавшему их периоду, пренебрегали изучением археологических данных, связанных с социально-экономическими процессами, и во многом другом.

Самая жестокая критика обрушилась на библейскую археологию в 1970-е годы, когда ученик Райта Уильям Девер, участвовавший в раскопках в Сихеме и руководивший раскопками в Гезере, заявил о том, что библейская археология изжила себя и должна быть упразднена, а вместо нее должна появиться новая, сиро-палестинская археология, непредвзятая, отстраненная от библейского текста наука, охватывающая все исторические периоды, учитывающая все аспекты жизни, а не только историю раскапываемого поселения, и, главное, сиро-палестинская археология должна стать мультидисциплинарной: в раскопках должны участвовать множество специалистов из самых разных научных областей. Подобные раскопки были очень дорогостоящими и длительными, но уже первая экспедиция Девера в Гезере, организованная по новым правилам, принесла поразительные результаты. Очень скоро стало ясно, что предложенная Олбрайтом-Глюком-Райтом датировка периода патриархов, исхода и завоевания Ханаана ошибочна, что история патриархов практически не фиксируется археологически и должна изучаться библеистами, а не археологами.

С одной стороны, «революция» Девера привела к резкому скачку в развитии археологии как науки. Экспедиции всех археологических школ: европейской, американской и израильской — стали действительно мультидисциплинарными и именно «сиро-палестинскими», а не просто «библейскими». С другой — она стала предметом нового витка споров: следует ли по-прежнему пользоваться термином «библейская археология» для обозначения конкретных периодов, связанных с библейской историей. Самое главное, выход сиро-палестинской археологии за рамки библеистики привел к разделению археологов на «минималистов» и «максималистов»: первые, как когда-то библеисты-либералы, считали, что все библейское повествование неисторично, вторые — что в Библии исторично все, что не находит прямого опровержения. В конце XX — начале XXI века предметом споров стал практически каждый этап еврейской истории.

Сегодня один из самых яростных споров ведется вокруг X века — эпохи царства Давида и Соломона. В споре этом, как в прежние времена, участвуют и археологи, и библеисты. По мнению минималистов, представленных в археологии, например, тель-авивским профессором Израилем Финкельстайном, автором книги «Раскопанная Библия», рассказы о периоде правления Давида и Соломона были написаны в пропагандистских целях уже после Вавилонского плена. По их мнению, когда-то политики закопали прошлое, создав вместо него определенные идеологические конструкты, и теперь задача археологов — воссоздать подлинную историю, никак не связанную с Библией. Но и максималисты, считающие библейский рассказ о раннем периоде царства историчным, не сдают позиции. В ходе раскопок 2005–2007 годов в городе Давида известный иерусалимский археолог Эйлат Мазар объявила, что ей наконец-то удалось обнаружить дворец царя Давида. Ее заявление было немедленно опровергнуто другими археологами, но, тем не менее, вскоре появился официальный отчет по экспедиции, названный «Дворец царя Давида. Раскопки на вершине города Давида». Жажда обнаружить следы легендарных царей Израиля так сильна, что и сегодня, спустя десять лет, вокруг этой находки кипят страсти.

Можно ли считать библейскую археологию мертвой наукой? Конечно, нет. Несмотря на то, что история этой дисциплины ясно показала, как губительно воспринимать библейский текст в качестве руководства к поиску древностей и подгонять артефакты к соответствию с заранее придуманной теорией, израильская, или сиро-палестинская, археология по-прежнему полнится находками, так или иначе связанными с библейским текстом. Недавние открытия в Хирбет Кейфайя, булла с именем царя Езекии из раскопок в Археологическом саду Иерусалима, остракон из Тель эс-Сафи, находки из раскопок парковки Гивати в Иерусалиме и из просеянной земли с Храмовой горы — все они говорят о том, что археология и библеистика по-прежнему нужны друг другу и мостик между ними и есть библейская археология.

Светлана Бабкина