Азбука ИИ: «Рекуррентные нейросети»

N+1 совместно с МФТИ продолжает знакомить читателя с наиболее яркими аспектами современных исследований в области искусственного интеллекта. В прошлый раз мы писали об общих принципах машинного обучения и конкретно о методе обратного распространения ошибки для обучения нейросетей. Сегодня наш собеседник — Валентин Малых, младший научный сотрудник Лаборатории нейронных систем и глубокого обучения. Вместе с ним мы поговорим о необычном классе этих систем — рекуррентных нейросетях, их особенностях и перспективах, как на поприще всевозможных развлечений в стиле DeepDream, так и в «полезных» областях. Поехали.

Что такое рекуррентные нейросети (РНС) и чем они отличаются от обычных?
Давайте сначала вспомним, что такое «обычные» нейросети, и тогда сразу станет понятно, чем они отличаются от реккурентных. Представим себе самую простую нейросеть — перцептрон. Он представляет собой один слой нейронов, каждый из которых принимает кусочек входных данных (один или несколько битов, действительных чисел, пикселей и т.п.), модифицирует его с учетом собственного веса и передает дальше. В однослойном перцептроне выдача всех нейронов объединяется тем или иным образом, и нейросеть дает ответ, но возможности такой архитектуры сильно ограниченны. Если вы хотите получить более продвинутый функционал, можно пойти несколькими путями, например, увеличить количество слоев и добавить операцию свертки, которая бы «расслаивала» входящие данные на кусочки разных масштабов. В этом случае у вас получатся сверточные нейросети для глубинного обучения, которые преуспели в обработке изображений и распознавании котиков. Однако что у примитивного перцептрона, что у сверточной нейросети есть общее ограничение: и входные и выходные данные имеют фиксированный, заранее обозначенный размер, например, картинка 100×100 пикселей или последовательность из 256 бит. Нейросеть с математической точки зрения ведет себя как обычная функция, хоть и очень сложно устроенная: у нее есть заранее обозначенное число аргументов, а также обозначенный формат, в котором она выдает ответ. Простой пример — функция x², она принимает один аргумент и выдает одно значение. 
Вышеперечисленные особенности не представляет больших трудностей, если речь идет о тех же картинках или заранее определенных последовательностях символов. Но что, если вы хотите использовать нейросеть для обработки текста или музыки? В общем случае — любой условно бесконечной последовательности, в которой важно не только содержание, но и порядок, в котором следует информация. Вот для этих задач и были придуманы рекуррентные нейросети. Их противоположности, которые мы называли «обычными», имеют более строгое название — нейросети прямого распространения (feed-forward neural networks), так как в них информация передается только вперед по сети, от слоя к слою. В рекуррентных нейросетях нейроны обмениваются информацией между собой: например, вдобавок к новому кусочку входящих данных нейрон также получает некоторую информацию о предыдущем состоянии сети. Таким образом в сети реализуется «память», что принципиально меняет характер ее работы и позволяет анализировать любые последовательности данных, в которых важно, в каком порядке идут значения — от звукозаписей до котировок акций.

Наличие памяти у рекуррентных нейросетей позволяет несколько расширить нашу аналогию с x

. Если нейросети прямого распространения мы назвали «простой» функцией, то рекуррентные нейросети можно почти с чистой совестью назвать программой. В самом деле, память рекуррентных нейросетей (хотя и не полноценная, но об этом позже) делает их Тьюринг-полными: при правильном задании весов нейросеть может успешно эмулировать работу компьютерных программ.

Немного углубимся в историю: когда были придуманы РНС, для каких задач и в чем, как тогда казалось, должно было заключаться их преимущество перед обычным перцептроном?

Вероятно, первой РНС была сеть Хопфилда (впервые упомянута в 1974 году, окончательно оформилась в 1982-м), которая реализовывала на практике ячейку ассоциативной памяти. От современных РНС она отличается тем, что работает с последовательностями фиксированного размера. В простейшем случае сеть Хопфилда имеет один слой внутренних нейронов, связанных между собой, а каждая связь характеризуется определенным весом, задающим ее значимость. С такой сетью ассоциируется некий эквивалент физической «энергии», который зависит от всех весов в системе. Сеть можно обучить при помощи градиентного спуска по энергии, когда минимум соответствует состоянию, в котором сеть «запомнила» определенный шаблон, например 10101. Теперь, если ей на вход подать искаженный, зашумленный или неполный шаблон, скажем, 10000, она «вспомнит» и восстановит его аналогично тому, как работает ассоциативная память у человека. Эта аналогия достаточно отдаленна, поэтому не стоит воспринимать ее чересчур серьезно. Тем не менее, сети Хопфилда успешно справлялись со своей задачей и обходили по возможностям существовавшие тогда перцептроны. Интересно, что оригинальная публикация Джона Хопфилда в Proceedings of the National Academy of Sciences вышла в разделе «Биофизика».

Следующим шагом в эволюции РНС была

Джеффа Элмана, описанная в 1990 году. В ней автор подробно затронул вопрос о том, как можно (и можно ли вообще) обучить нейросеть распознавать временные последовательности. Например, если есть входящие данные

и

, можно ли их считать одним и тем же набором, сдвинутым во времени? Конечно, можно, но как обучить этому нейросеть? Обычный перцептрон легко запомнит эту закономерность для любых примеров, которые ему предложат, но каждый раз это будет задачей сравнения двух разных сигналов, а не задачей об эволюции или сдвиге одного и того же сигнала. Решение Элмана, основанное на предыдущих наработках в этой области, основывалось на том, что в простую нейросеть добавлялся еще один — «контекстный» — слой, в который просто копировалось состояние внутреннего слоя нейронов на каждом цикле работы сети. При этом связь между контекстным и внутренним слоями можно было обучать. Такая архитектура позволяла сравнительно легко воспроизводить временные ряды, а также обрабатывать последовательности произвольной длины, что резко отличало простую РНС Элмана от предыдущих концепций. Более того, эта сеть смогла распознать и даже классифицировать существительные и глаголы в предложении, основываясь только на порядке слов, что было настоящим прорывом для своего времени и вызвало огромный интерес как лингвистов, так и специалистов по исследованию сознания.

За простой РНС Элмана последовали все новые разработки, а в 1997 году Хохрейтер и Шмидхубер опубликовали статью «

» («долгосрочная краткосрочная память», также существует множество других вариаций перевода), заложившую основу для большинства современных РНС. В своей работе авторы описывали модификацию, решавшую проблему долгосрочной памяти простых РНС: их нейроны хорошо «помнят» недавно полученную информацию, но не имеют возможности надолго сохранить в памяти что-то, что обработали много циклов назад, какой бы важной та информация ни была. В LSTM-сетях внутренние нейроны «оборудованы» сложной системой так называемых ворот (gates), а также концепцией клеточного состояния (cell state), которая и представляет собой некий вид долгосрочной памяти. Ворота же определяют, какая информация попадет в клеточное состояние, какая сотрется из него, и какая повлияет на результат, который выдаст РНС на данном шаге. Подробно разбирать LSTM мы не будем, однако отметим, что именно эти вариации РНС широко используется сейчас, например, для машинного перевода Google.

Все прекрасно звучит на словах, но что все-таки РНС умеют делать? Вот дали им текст почитать или музыку послушать — а дальше что?

Одна из главных областей применения РНС на сегодняшний день — работа с языковыми моделями, в частности — анализ контекста и общей связи слов в тексте. Для РНС структура языка — это долгосрочная информация, которую надо запомнить. К ней относятся грамматика, а также стилистические особенности того корпуса текстов, на которых производится обучение. Фактически РНС запоминает, в каком порядке обычно следуют слова, и может дописать предложение, получив некоторую затравку. Если эта затравка случайная, может получиться совершенно бессмысленный текст, стилистически напоминающий шаблон, на котором училась РНС. Если же исходный текст был осмысленным, РНС поможет его стилизовать, однако в последнем случае одной РНС будет мало, так как результат должен представлять собой «смесь» случайного, но стилизованного текста от РНС и осмысленной, но «неокрашенной» исходной части. Эта задача уже настолько напоминает популярные ныне

для обработки фотографий в стиле Моне и Ван Гога, что невольно напрашивается аналогия.

Действительно, задача переноса стиля с одного изображения на другой решается при помощи нейросетей и операции свертки, которая разбивает изображение на несколько масштабов и позволяет нейросетям анализировать их независимо друг от друга, а впоследствии и перемешивать между собой. Аналогичные операции

и с музыкой (также с помощью сверточных нейросетей): в этом случае мелодия является содержанием, а аранжировка — стилем. И вот с написанием музыки РНС как раз успешно

. Поскольку обе задачи — и написание, и смешивание мелодии с произвольным стилем — уже успешно решены при помощи нейросетей, совместить эти решения остается делом техники.

Наконец, давайте разберемся, почему музыку РНС худо-бедно пишут, а с полноценными текстами Толстого и Достоевского возникают проблемы? Дело в том, что в инструментальной музыке, как бы по-варварски это ни звучало, нет

в том же значении, в каком он есть в большинстве текстов. То есть музыка может нравиться или не нравиться, но если в ней нет слов — она не несет информационной нагрузки (конечно, если это не секретный код). Именно с приданием своим произведениям смысла и наблюдаются проблемы у РНС: они могут превосходно выучить грамматику языка и запомнить, как должен

текст в определенном стиле, но создать и донести какую-то идею или информацию РНС (пока) не могут.

Особый случай в этом вопросе — это автоматическое написание программного кода. Действительно, поскольку язык программирования по определению представляет собой

, РНС может его выучить. На практике оказывается, что программы, написанные РНС, вполне успешно компилируются и запускаются, однако они не делают ничего полезного, если им заранее не

. А причина этого та же, что и в случае литературных текстов: для РНС язык программирования — не более чем стилизация, в которую они, к сожалению, не могут вложить никакого смысла.

«Генерация бреда» это забавно, но бессмысленно, а для каких настоящих задач применяются РНС?

Разумеется, РНС, помимо развлекательных, должны преследовать и более прагматичные цели. Из их дизайна автоматически следует, что главные области их применения должны быть требовательны к контексту и/или временной зависимости в данных, что по сути одно и то же. Поэтому РНС используются, к примеру, для анализа изображений. Казалось бы, эта область обычно воспринимается в контексте сверточных нейросетей, однако и для РНС здесь находятся задачи: их архитектура позволяет быстрее распознавать детали, основываясь на контексте и окружении. Аналогичным образом РНС работают в сферах анализа и генерации текстов. Из более необычных задач можно

попытки использовать ранние РНС для классификации углеродных спектров ядерного магнитного резонанса различных производных бензола, а из современных — анализ появления негативных отзывов о товарах.

А каковы успехи РНС в машинном переводе? В Google Translate ведь именно они используются?

На текущий момент в Google для машинного перевода

РНС типа LSTM, что позволило добиться наибольшей точности по сравнению с существующими аналогами, однако, по словам самих авторов, машинному переводу еще очень далеко до уровня человека. Сложности, с которыми сталкиваются нейросети в задачах перевода, обусловлены сразу несколькими факторами: во-первых, в любой задаче существует неизбежный размен между качеством и скоростью. На данный момент человек очень сильно опережает искусственный интеллект по этому показателю. Поскольку машинный перевод чаще всего используется в онлайн-сервисах, разработчики вынуждены жертвовать точностью в угоду быстродействию. В недавней публикации Google на эту тему разработчики подробно описывают многие решения, которые позволили оптимизировать текущую версию Google Translate, однако проблема до сих пор остается. Например, редкие слова, или сленг, или нарочитое искажение слова (например, для более яркого заголовка) может сбить с толку даже переводчика-человека, которому придется потратить время, чтобы подобрать наиболее адекватный аналог в другом языке. Машину же такая ситуация поставит в полный тупик, и переводчик будет вынужден «выбросить» сложное слово и оставить его без перевода. В итоге проблема машинного перевода не настолько обусловлена архитектурой (РНС успешно справляются с рутинными задачами в этой области), насколько сложностью и многообразием языка. Радует то, что эта проблема имеет более технический характер, чем написание осмысленных текстов, где, вероятно, требуется кардинально новый подход.

А более необычные способы применения РНС есть? Вот нейронная машина Тьюринга, например, в чем тут идея?

Нейронная машина Тьюринга (

), предложенная два года назад коллективом из Google DeepMind, отличается от других РНС тем, что последние на самом деле не хранят информацию в явном виде — она кодируется в весах нейронов и связей, даже в продвинутых вариациях вроде LSTM. В нейронной машине Тьюринга разработчики придерживались более понятной идеи «ленты памяти», как в классической машине Тьюринга: в ней информация в явном виде записывается «на ленту» и может быть считана в случае необходимости. При этом отслеживание того, какая информация нужна, ложится на особую нейросеть-контроллер. В целом можно отметить, что идея НМТ действительно завораживает своей простотой и доступностью для понимания. С другой стороны, в силу технических ограничений современного аппаратного обеспечения применить НМТ на практике не представляется возможным, потому что обучение такой сети становится чрезвычайно долгим. В этом смысле РНС являются промежуточным звеном между более простыми нейросетями и НМТ, так как хранят некий «слепок» информации, который при этом не смертельно ограничивает их быстродействие.

А что такое концепция внимания применительно к РНС? Что нового она позволяет делать?

Концепция внимания (attention) — это способ «подсказать» сети, на что следует потратить больше внимания при обработке данных. Другими словами, внимание в рекуррентной нейронной сети — это способ увеличить важность одних данных по сравнению с другими. Поскольку человек не может выдавать подсказки каждый раз (это нивелировало бы всю пользу от РНС), сеть должна научиться подсказывать себе сама. Вообще, концепция внимания является очень сильным инструментом в работе с РНС, так как позволяет быстрее и качественнее подсказать сети, на какие данные стоит обращать внимание, а на какие — нет. Также этот подход может в перспективе решить проблему быстродействия в системах с большим объемом памяти. Чтобы лучше понять, как это работает, надо рассмотреть две модели внимания: «мягкую» (soft) и «жесткую» (hard). В первом случае сеть все равно обратится ко всем данным, к которым имеет доступ, но значимость (то есть вес) этих данных будет разной. Это делает РНС более точной, но не более быстрой. Во втором случае из всех существующих данных сеть обратится лишь к некоторым (у остальных будут нулевые веса), что решает сразу две проблемы. Минусом «жесткой» концепции внимания является тот факт, что эта модель перестает быть непрерывной, а значит — дифференцируемой, что резко усложняет задачу ее обучения. Тем не менее, существуют решения, позволяющие исправить этот недостаток. Поскольку концепция внимания активно развивается в последние пару лет, нам остается ждать в ближайшее время новостей с этого поля.
Под конец можно привести пример системы, использующей концепцию внимания: это Dynamic Memory Networks — разновидность, предложенная исследовательским подразделением Facebook. В ней разработчики описывают «модуль эпизодической памяти» (episodic memory module), который на основании памяти о событиях, заданных в виде входных данных, а также вопроса об этих событиях, создает «эпизоды», которые в итоге помогают сети найти правильный ответ на вопрос. Такая архитектура была опробована на bAbI, крупной базе сгенерированных заданий на простой логический вывод (например, дается цепочка из трех фактов, нужно выдать правильный ответ: «Мэри дома. Она вышла во двор. Где Мэри? Во дворе».), и показала результаты, превосходящие классические архитектуры вроде LSTM.
Что еще происходит в мире рекуррентных нейросетей прямо сейчас?
По словам Андрея Карпатого (Andrej Karpathy) — специалиста по нейросетям и автора превосходного блога, «концепция внимания — это самое интересное из недавних архитектурных решений в мире нейросетей». Однако не только на внимании акцентируются исследования в области РНС. Если постараться кратко сформулировать основной тренд, то им сейчас стало сочетание различных архитектур и применение наработок из других областей для улучшения РНС. Из примеров можно назвать уже упомянутые нейросети от Google, в которых используют методы, взятые из работ по обучению с подкреплением, нейронные машины Тьюринга, алгоритмы оптимизации вроде Batch Normalization и многое другое, — все это вместе заслуживает отдельной статьи. В целом отметим, что хотя РНС не привлекли столь же широкого внимания, как любимцы публики — сверточные нейросети, это объясняется лишь тем, что объекты и задачи, с которыми работают РНС, не так бросаются в глаза, как DeepDream или Prisma. Это как в социальных сетях — если пост публикуют без картинки, ажиотажа вокруг него будет меньше.
Поэтому всегда публикуйтесь с картинкой.

Тарас Молотилин