Как хорошо средневековый человек ориентировался в иконографии
Чтобы ориентироваться в иконах и настенных росписях, понимать логику изображений и видеть информацию, скрытую в деталях, необходимо знать принципы иконографии. В книге «Нимб и крест: как читать русские иконы» (редакция «ОГИЗ», издательство «АСТ») историк Дмитрий Антонов рассказывает о геометрии, сюжетах и знаках русской иконографии. Книга вошла в длинный список премии «Просветитель» 2024 года. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о том, почему средневековый обыватель разбирался в иконографии не лучше современного зрителя.
<..>
Вопрос, который возникает почти сразу, когда речь заходит о средневековом искусстве, о необычных мотивах и тонкостях сюжетов — насколько хорошо люди прошлого разбирались в этих нюансах. Был ли средневековый зритель на порядок грамотнее современного? Как воспринимали иконы и фрески обычные прихожане? Это справедливые вопросы, и ответить на них просто не получится. Попробуем разобраться.
Мы легко ориентируемся в той визуальной культуре, в которой выросли. В тех условностях в графическом построении рисунка, с которыми часто имеем дело. В этом плане люди XX–XXI веков подкованы как никто прежде. Мы привыкаем воспринимать изображения совершенно разного типа — от схематичных картинок или инфографики до сложных реалистических полотен. Нас не удивляет, что образ и текст могут по-разному сочетаться — в дорожных указателях, иллюстрированных изданиях, художественных альбомах или комиксах. Чертеж, график, реалистическая, авангардная живопись, кубизм, супрематизм или средневековая иконография — все это так или иначе оказывается в поле нашего восприятия. (Впрочем, привыкнув ко многому, мы отнюдь не становимся специалистами в каждой области.)
В Средние века ситуация была совершенно иной. Христианская иконопись, безусловно, доминировала на Руси до конца XVII века. Повторяющиеся схемы и мотивы, узнаваемые персонажи воспроизводились в публичном пространстве, в частных домах, на страницах лицевых рукописей. Визуальное окружение средневекового человека было гораздо более однородным. Ориентироваться в нем было легче в силу зрительской привычки. В этом плане средневековый зритель имел больше возможностей для понимания иконографических сюжетов и схем, чем условный современный обыватель. Человек, с детства окруженный иконами и церковными фресками, легко считывает ключевую информацию.
Однако здесь надо остановиться и начать движение назад. Во-первых, до XX века визуальный опыт людей из разных социальных групп был совершенно разным. Стратификация была гораздо более жесткой, чем в современном мире. Крестьяне — огромное большинство населения — видели только домовые иконы и образы в сельском храме, как правило, деревянном и небольшом. Монументальная роспись, разнообразие городских, храмовых икон и иконостасов им были мало, редко или вовсе недоступны. В лучшем случае их видели при поездках в город — а такие поездки могли быть сложным мероприятием. Впрочем, если неподалеку был монастырь, добраться можно было туда, и если в нем были каменные храмы — увидеть настенные росписи.
Рождение в большинстве случаев определяло и род деятельности, и обиход, и визуальное окружение человека. Низкая (по сравнению с сегодняшним днем) социальная мобильность, жесткая ограниченность своим регионом (деревней, городским кварталом), своим социальным окружением и родом деятельности закрывали широкий доступ даже к публичным изображениям. Исключение — паломнические центры, куда стекались большие — по средневековым меркам — массы людей, способных отправиться в такое путешествие. Что касается книжной миниатюры, то до XVII века она была доступна очень узким социальным слоям — аристократам, церковным властям, писцам, работающим с рукописями.
В конце XIX — начале XX века ситуация резко изменилась. Последнее столетие человечество живет в эпоху массовой тиражируемости любых изображений на любом носителе — от бытовых и утилитарных (кружки, магниты на холодильнике и тому подобное) до приближенных к оригиналу дорогостоящих копий. Изображения давно «эмансипировались» от своих физических носителей, от привязки к единичной точке в пространстве и времени. Большинство людей знакомятся с картинами и скульптурами, даже не приближаясь к местам их реального хранения. Часто воспроизводимые образы, как Джоконда, Ника Самофракийская или «Троица» Рублева, известны и тем, кто не имеет четкого представления, что это картина Леонардо, греческая статуя II века до нашей эры и икона XV столетия. Изображения на различных носителях порождают гибкие и подвижные визуальные образы, которые влияют друг на друга, создают новые формы, от коллажей до визуальных цитат. Образы вездесущи, виртуальны, имматериальны. Глобальная информационная среда охватила весь мир и оказалась доступна практически любой социальной группе. Сегодня трудно представить себе жизнь, визуально ограниченную тем пространством, которое охватывает взгляд, с возможностью добраться куда-либо только пешком, на лошади, а в редком случае на корабле.
Если современный человек в какой-то момент заинтересуется иконографией, он легко, а благодаря Интернету — моментально и из любой точки, получит возможность просмотра сотен и тысяч изображений из разных музейных коллекций, архивов или храмов. Он найдет интернет-галереи и обзоры с рядами изображений, выстроенных по хронологическому, тематическому, региональному или стилистическому принципу. Потратив вполне обозримое время, он сможет найти и прочитать профессиональные экспертные описания разных сюжетов, увидеть их историческое развитие. Сравнить разные иконописные школы. Узнать основные техники. То, что раньше было эзотерическим знанием, которым владели узкие группы ремесленников и знатоков, стало общедоступным. То, что принципиально не могли охватить взглядом, сравнить или обобщить, — стало элементарной базой, представленной в интернет-галереях, обзорах или статьях.
Хотя средневековый человек ориентировался в иконографии благодаря привычной (для большинства) церковной среде, он имел о ней гораздо меньше сведений. В этом плане сравнивать наши знания и знания людей прошлого невозможно. Слишком разные экспертные навыки и способы получения информации, слишком разнится сама информация. И когда любители старины утверждают, что мудрость и опыт людей прошлого несравнимы с нашими, они сильно упрощают картину. Конечно, жители прибрежной деревни с детства разбираются в рыбе и в море. Их знания исходно велики — если сравнить их с жителями современных городов. Однако без современных информационных средств они не могут узнать о море то, что не связано с их обиходом. О его экосистеме и обитающих в ней биологических видах, о течениях, удаленных от берега, о прошлом акватории и ее прогнозируемом будущем. Потратив несколько дней или недель, житель города получит о любом море больше знаний, чем жители побережья, не имеющие доступ к современным базам данных. Информация, которой он будет оперировать, необозрима и непредставима для них. Конечно, знания и опыт, теория и практика — разные вещи. Интернет не сделает человека рыбаком или, в нашем случае, иконописцем. Но говоря об общих знаниях и о владении (не легендарной) информацией — ставить человека, выросшего в традиции, принципиально выше заинтересованного и погруженного в тему современного любителя было бы совершенно неверно.
Что касается геометрических или сюжетных тонкостей иконографии, то в них могли разбираться только эксперты — говоря языком антропологов, не «потребители», а создатели образов. Опытные иконописцы хорошо знали современные для них визуальные схемы. Однако, как любые носители традиции — устной или изобразительной, книжной или ремесленной, — они владели не столько теорией или широкими контекстами, которыми оперируют современные ученые, сколько практикой.
Наконец, в «богословии иконы» многие средневековые зрители разбирались не лучше современных обывателей. Это касается даже азов, самых элементарных (для православных книжников) идей о том, что изображения лишь отражают незримое доступными человеку средствами, что религиозные образы строятся на условных знаках. Образы часто воспринимали буквально. Многие тексты утверждали, что святой явился человеку в том облике, в тех одеждах и с теми атрибутами, как его пишут на определенной иконе. Знаменитый пустынник Елеазар Анзерский, основатель Троицкого скита, книжник и резчик иконостасов, в XVII веке. описывал свое видение Святой Троицы, в котором Дух Святой восседал на небесном престоле в виде голубя. В том же XVII веке священник-старообрядец Лазарь утверждал, что ангелы, бесплотные духи, выглядят в точности так, как их рисуют. Его соратник дьякон Федор с изумлением писал, что «У ангелов он, Лазарь, глаголаше власы быти, и торочки /ленты, повязки. — Д.А./ на главах, и зерцала в руках, и крила у них». Если так рассуждал об изображениях священник, нетрудно представить, как видели иконы многие простые прихожане.
Иконописцы прошлого могли бы дать историкам сведения о многих вещах, которые мы не знаем хотя бы потому, что огромные пласты изображений были утрачены и не дошли до нас даже в копиях. То, с чем мы имеем дело, — капля в море по сравнению с тем, что создавалось и бытовало в каждое столетие на Руси. Однако мы можем анализировать эти капли так, чтобы восстановить общую картину. Не зная многих тонкостей и секретов средневекового ремесла, искусствоведы и реставраторы анализируют химические составы и особенности красок, левкаса, доски и других материалов, которые использовались при создании икон, реконструируя и узнавая эти секреты постфактум. Мы видим лишь десятки образов из многих тысяч, созданных в домонгольской Руси. Но мы досконально изучили их стилистику, сюжетику и особенности, зная предшествующую византийскую и более позднюю русскую традицию. Нам было бы важно узнать, как интерпретировали разные сюжетно-мотивные или геометрические нюансы иконописцы разных эпох (увы, мы почти не слышим их голоса в средневековых текстах). Но сегодня мы знаем об историческом развитии и вариациях каждого мотива больше, чем любой иконописец прошлого. В этом плане воображаемый диалог искусствоведа и средневекового мастера был бы крайне интересен для обоих участников.
Коротко говоря, мы знаем меньше, чем люди прошлого. Но мы знаем больше.
Подробнее читайте:
Антонов, Д. Нимб и крест: как читать русские иконы / Дмитрий Антонов — М.: АСТ, 2024. — 304 с.