Как одеваются японские бунтарки
Наша одежда всегда что-то сообщает окружающим. Причем важную роль играет не только то, что мы носим, но и как мы это делаем. Сборник «Криминальный гардероб: особенности девиантного костюма» (издательство «НЛО»), составленный историком моды Джоаном Тёрни и переведенный на русский язык Екатериной Демидовой и Еленой Кардаш, посвящен одежде, которую принято ассоциировать с нарушением социальных норм. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом об одежде молодых бунтующих японских девушек — «когяру».
«Когяру» носили два типа нарядов. Подобно офисным дамам «бодейкон» (bodeikon), танцовщицам 1980-х годов, косплейщицам 1990-х, лолитам и готам 2000-х, они любили переодеваться и превращали этот процесс во впечатляющий перформанс. Первый вестиментарный образ «когяру» — школьная форма (seifuku). Девушки ее старательно кастомизировали. Они закатывали пояса на юбках, уменьшая длину подола. Вместо гладких плотных гольфов до колена «когяру» надевали мешковатые белые носки (выпускавшиеся компанией Solid Harmony с 1994 года), напоминающие гетры для аэробики и собиравшиеся складками вокруг лодыжек. Их излюбленной обувью были черные школьные мокасины. «Гяруко» (gyaruko, девочки) предпочитали мешковатые свитера в школьном стиле; они были такие длинные, что временами доходили до подола импровизированных мини-юбок. Весной 1996 года Амуро Намиэ, поп-певица c острова Окинава, рекламировала мороженое Morinaga, одетая как «когяру» — в школьной форме и сползающих носках. Зимой 1996 и 1997 годов «когяру» носили в основном шарфы от Fendi или Burberry (обычно фирменного горчичного цвета), заправленные под школьные блейзеры. Некоторые надевали жилеты от Ralph Lauren, накидывая поверх них рубашки.
Выбор аксессуаров стимулировался подростковой чувствительностью к школьному публичному рейтингу. При этом конкретные вещи то входили в моду, то теряли популярность. В результате школьная форма стала предельно эклектичной и инкорпорировала фирменные атрибуты лучших школ. Например, в 1997 году девочки из старшей школы носили ранцы Showa Daiichi Kōkō. Администрации токийских школ было все труднее заставить учениц придерживатьсяMcVeigh 2000: 70–75. Эта проблема также не была новой: подозрения, что фиктивные школьницы в «фиолетово-коричневых юбках» (ebicha shikibu) назначают свидания мальчикам в парке Икэбукуро, высказывались еще в первые годы XX века. официальной школьной формы (fukusō shidō), если таковая вообще имелась. «Когяру» прибегали к изощренной уловке: нарушение правил маскировалось под соответствие им, и это мешало учителям и родителям выявлять и наказывать нарушительниц. В поисках желанных атрибутов и аксессуаров школьницы обменивались с друзьями и посещали специализированные магазины (buru seera ten), а вещи, которые не хотели носить, продавали мужчинам-фетишистам. К 2000-м годам школьная форма стала не просто эклектичной, а почти целиком фиктивной (nanchatte). В модной индустрии появилась целая линейка товаров под брендами East Boy и Elle, имитировавшая школьную форму. Хотя в 1990-х годах в низкорейтинговых токийских школах (tōritsu kōkō) не было формы, а правила столичных частных школ были в этом смысле мягкими, ученицы по большей части носили полноценную униформу, которую собиралиИнтересная статья о nanchatte с приложением фотографии пяти девочек, посещающих одну и ту же школу, но одетых в разную, самостоятельно подобранную ими школьную форму, появилась в газете Asahi Shinbun 15 марта 2003 года. сами из разнообразных имитаций школьных галстуков, клетчатых юбок, блузок, джемперов и пиджаков.
Взрослая мода также подхватила этот тренд: мужчины и женщины носили клетчатые вещи от Burberry и юбки в стиле «когяру». Кастомизированная школьная форма находила отражение в искусстве и дизайне: в апреле 2003 года в изысканном модном журнале H, ориентированном скорее на взрослую аудиторию, были опубликованы фотографии юной звезды в дизайнерской версии матросского костюмчика; соответствующее фото на обложке сопровождалось подписью «Наш альтернативный путь» (Our alternative way). За границей влияние «когяру» просматривалось в моде на клетку Burberry, которую рекламировал американский журнал Harpers Bazaar.
Летом 1998 года мне удалось провести несколько вечеров в компании «когяру», собиравшейся на пешеходной улице перед торговым центром в районе Китидзёдзи, в Западном Токио. В рюкзаках у них почти всегда имелся еще один наряд, на смену. Время от времени девочки в блузках в стиле «когяру», мини-юбках и болтающихся вокруг щиколоток носках отделялись от группы, чтобы переодеться в туалете торгового центра, откуда они не без пафоса появлялись через некоторое время, облаченные в обтягивающие платья-футляры, похожие на коктейльные (взрослый образ, модный в то время). Наряд дополняли браслеты, искусственные цветы, иногда сандалии на платформе (atsuzoku sandaru) и эффектные накладные ресницы. Кастомизация школьной формы, украшение лица наклейками, блестками и макияжем, а также переодевание в повседневную одежду — все это были составляющие своеобразного ритуала, якобы тайного, но на деле осуществлявшегося публично (ил. 5.1).
Девочки закатывали школьные юбки, наносили макияж и совершали другие подобные манипуляции в узком пространстве между дверями сцепленных вагонов поезда, на лестничных клетках универмагов, в вокзальных туалетах. Наряду с нарочито грубыми разговорами по мобильному телефону, начинавшимися с ворчливого («Ну где ты там?» [Ima doko?]), их публичные переодевания (kigaeri) давали поводы к скандалам и питали урбанистическую мифологию.
Второй типичный наряд «когяру» был взрослым, полуклассическим и очень эффектным. Надевая его, девушки превращались в гламурных моделей, собравшихся в ночное казино или на съемки. Этот стиль иногда назывался роскошным (o share) или неглиже (shitagi-kei), а также взрослым стилем (otona-fu) или стилем старшей сестры (one-san-kei). Поверх мини-юбок и облегающих платьев «когяру» носили приталенные пальто с меховыми воротниками в стиле 1970-х годов. Иногда они надевали кожаные микрошорты с колготками или брючные костюмы по фигуре. Главный редактор журнала Cawaii! так объяснял их поведение: «Они уже несколько лет интересуются „взрослой“ культурой, но подходящих журналов для них до сих пор не находилось. Им нравится заводить романы, играть, пить, погружаться в ночную городскую жизнь и покупать дорогие вещи». Летом 1997 и 1998 годов «когяру» носили более откровенные наряды, сандалии на платформе в ретростиле, цветочные принты, расклешенные брюки и короткие топы с открытой спиной. Зимой 1998 года натягивали на голые загорелые ноги или на колготки телесного цвета высокие сапоги на платформе, сочетая их с пальто пастельных тонов длиной до колена. На пике расцвета субкультуры «когяру» выглядели как утонченные женщины, одевшиеся для вечернего выхода в город. Главный редактор журнала Cutie полагал, что ими движет желание привлечь мужские взгляды: «Они хотят, чтобы мужчины и вообще взрослые считали их миленькими».
«Когяру» производили впечатление излишне сексуально озабоченных юных женщин. Их внешний вид в сочетании с ночным образом жизни, походкой, жестикуляцией и грубоватой речью даже наводил на мысль, что они активно ищут клиентов. Это был откровенно провоцирующий стиль, который подпитывался вниманием журналистов и исследователей, увлеченных темой «оплачиваемых свиданий». «Когяру» намеренно культивировали этот интерес. Приспущенные носки и мини-юбки, едва прикрывающие нижнее белье, составляли обязательные атрибуты сексуализированных хрупких девочек, лолит, образы которых ранее использовались в порнографии и анимэ, ориентированных на мужскую аудиторию. Например, свободные сползающие протоноски «когяру» носила сексапильная героиня-лолита Мия Чан в манге Scrap Gakuen (автор — Адзума Хидэо) 1986 года. Похожая модель мимикрии наблюдалась в XIX веке в Америке, где «черный мужчина мог легко и убедительно имитировать белого, имитирующего его самого».
Подобно бандам велосипедистов bōsōzoku 1980-х годов, которые настойчиво искали встреч с журналистами, желая быть замеченными, сфотографированными, известными, «когяру» откровенно и осознанно встраивали себя в нарративы медиаАнтрополог Икуя Сато в 1980-х годах обнаружил, что «тесная, почти неразрывная связь между журналистами и bōsōzoku вызывает подозрение, что деятельность последних в значительной степени сфабрикована представителями СМИ, которые пользуются тягой молодых людей к известности. Также представляется, что мотоциклетные банды попросту имитируют и воспроизводят действия, о которых пишут журналисты» (Satō 1991: 73)., которые разрабатывали тему детской проституции и оплачиваемых свиданий. Девочки явно получали удовольствие, наряжаясь и устраивая импровизированные сексуальные шоу. Об игровом аспекте девиантного поведения писал антрополог Икуя Сато. В случае с «когяру» исследователи не уделяли должного внимания их игровым субкультурным практикам. Впрочем, как писал социолог Фукутоми Мамору, масштабное исследование «оплачиваемых свиданий» (enjo kōsai) летом 1997 года осложнялось именно тем фактом, что субкультура для «когяру» «была своего рода сценой, на которой можно было сыграть „модную“ и актуальную роль». Между сексуальным образом «когяру», с одной стороны, и образом девочки-подростка, действительно занимающейся проституцией, с другой, существовала тонкая, но ощутимая грань. Главный редактор журнала Cawaii! справедливо замечал: «Никто из них не хочет в буквальном смысле быть девушкой, зарабатывающей деньги с помощью «оплачиваемых свиданий»; им просто нравится выглядеть сексуально и привлекать внимание взрослых». И тем не менее стиль «когяру» стал синонимом «оплачиваемого свидания» и был неверно истолкован не как рискованное развлечение, но как непосредственное и бросающееся в глаза свидетельство сексуальной девиации.
Некоторые элементы образа «когяру» — неопрятность, показное распутство, демонстрация денег и брендовых товаров — заставляли думать о них как о необразованных молодых женщинах из рабочего класса с откровенно базарными вкусами и соответствующими привычками.
«Когяру» носили оригинальные и поддельные люксовые вещи и подражали эстетике нуворишей (narikin). Об их пристрастии к брендовым сумкам, очень заметном на ранних этапах эволюции стиля, упоминалось в журнале Cawaii!. Утверждалось, что свидетельницы культа «Грубого чванства заграничными брендами» предпочитают Prada, Gucci, Louis Vuitton, Chanel, Versace и Fendi (ил. 5.2). «Когяру», как правило, носили одежду и аксессуары, изготовленные из дешевых имитаций дорогих материалов: меха, кожи, парчи с металлическими нитями. Они любили шелковистые акриловые рубашки с принтами, напоминающими дизайн шелковых платков Hermès. Оригинальные вещи от Hermès украшались символами богатства и статуса — блестящими золотыми цепочками, подвесками, якорями, геральдическими и милитаристскими эмблемами в стиле tromp l’oeil. Наряд «когяру» эффектно смотрелся в сочетании с загаром, сложным разноцветным маникюром, временными татуировками и волосами, окрашенными в коричневый цвет (chapatsu).
Тропические принты и аксессуары создавали образ, именовавшийся saafu (surf) rook («житель Гаваев»). Он был призван вызывать ассоциации с туристическими поездками на южные моря, яхтами и пентхаусами. Подчеркнуто пышный стиль говорил о самоуважении, гордости, умении взять от жизни все (geto suru). Апроприируя символы роскошного образа жизни, девушки парадоксальным образом подпитывали чувство собственного достоинства. Снобизм «когяру» напоминал амбиции представителей американской рэп-культуры; неудивительно поэтому, что американская исполнительница Лил Ким (Lil’ Kim) в описываемый период легко завоевала популярность в Токио. Демонстративное потребление подпитывало представление о «когяру» как о проститутках, хотя на деле их роскошь была скорее символической, чем реальной. Это была типичная для уличной моды игра с классовыми стереотипами.
Модные наряды «когяру» отражали страсть к щегольству — феномен, который исследователи описывали в связи с субкультурой слуг Викторианской эпохи. Еще один, впрочем, весьма поверхностный аналог — любовь к блестящим, ярким и пышным украшениям, характерная для английского рабочего класса, по крайней мере до 1950-х годов. Р. Хоггарт, занимавшийся этой темой, пояснял, что модные пристрастия в данном случае подпитывались не столько реальными, сколько воображаемыми образами «шикарной жизни, которую богатые люди якобы ведут каждый день». Классовая подоплека женского потребления в Японии очень отчетливо проявляла себя как минимум с конца XIX века, по мере роста нового рабочего класса и развития городской потребительской экономики среднего класса. Историк Хирота Масаки пишет:
Молодые женщины, принадлежащие к «нецивилизованной» прослойке общества, мечтали приобщиться к образу жизни «цивилизованных» людей. Соответственно, они прикладывали много усилий, подражая им. Но поскольку их реальная повседневная жизнь была гораздо хуже, они постоянно обесценивали себя и страдали от чувства собственной неполноценности.
По наблюдениям этнографов, в 1920-х годах сложилось «множество практик, связанных с подражанием высшим классам». Именно в это время К. Вадзиро собирал подробные данные по теме и строил диаграммы, иллюстрирующие процесс зарождения и первоначального развития материальной культуры, моды и стиля жизни простых обитателей столицы, как мужчин, так и женщин.
В 1990-х годах центром притяжения для девочек из Токио были магазины, торговавшие местными модными брендами. «Когяру» собирались в районе Сибуя и в захламленном и ориентированном на подростков универмаге Tokyu «109» (в просторечии именуемом marukyū). Рядом с товарами локальных брендов, таких как Love Boat, Vivitix и Alba Rosa, здесь можно было увидеть поддельные и оригинальные вещи с логотипами Vuiton и Prada. Если «когяру» и покупали оригиналы, то обычно это были небольшие, но заметные аксессуары: брелок для ключей, кошелек или косметичка. В 1990-х годах цена на предметы одежды, обзоры которых встречались в журналах для «когяру» (kogyaru zasshi), обычно не превышала 10 000 иен (около 100 долларов); там же регулярно публиковались статьи с советами, как одеться пристойно за меньшие деньги. В журнале Popteen печатались подборки «модной одежды по хорошей цене» (negoro fashion), где каждая вещь стоила от 1900 до 7900 йен. В 1997 году журнал Cawaii! рассказывал, где можно приобрести дешевые сандалии, цельные купальники и шорты по цене от 4900 до 8900 йен, а газета Tokyo Street News (sutonyuu) в 2002 году призывала читателей покупать дешевые комплекты (Yasukau kooridinate) по цене ниже 10 000 йен. Как заметил главный редактор Cawaii!, «девушки любят дешевые вещи не меньше брендовых товаров. Им нравится выделяться из толпы, поэтому они покупают одежду без лейблов, чтобы разнообразить свой гардероб».
Подробнее читайте:
Криминальный гардероб: особенности девиантного костюма / Под ред. Дж. Тёрни; пер. с англ. Елены Кардаш, Екатерины Демидовой (гл. 1).— М.: Новое литературное обозрение, 2024.—256 с.: ил. (Серия «Библиотека журнала „Теория моды“»).