Обязательства, права и быт крестьянок
Средневековые мыслители, вслед за своими предшественниками из Античности, считали мужчин по определению разумными, благочестивыми и отважными, а женщин, якобы не обладающих ни одним из этих качеств, воспринимали как людей второго сорта. В книге «Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание» (издательство «Манн, Иванов и Фербер»), переведенной на русский язык Еленой Лалаян, историк Элеанор Янега рассказывает, как общество смотрело на женщин и какой была жизнь самых выдающихся из них — фермерш, хозяек пивоварен, ремесленниц, художниц и других. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным крестьянкам, которые трудились наравне с мужчинами и порой могли владеть землей.
Говоря о труде в средневековом обществе, мы в первую очередь говорим о крестьянстве. Бóльшую часть средневекового населения составляли крестьяне, иными словами фермеры, трудившиеся на небольшом участке земли, который они арендовали или которым обладали как собственностью. В Средние века до 85 процентов населения Европы составляли именно крестьяне. Над большинством из них стояли землевладельцы, чаще всего местная знать или духовенство.
Подавляющее большинство крестьян — примерно 75 процентов всего населения — находились в зависимости от своего господина. Они были закреплены за земельным владением и рассматривались как его неотделимая часть. Сервы обязаны были оставаться на земле, принадлежавшей их сеньору, — им запрещалось по собственной воле переселяться на другое место. В случае ряда жизненных событий, например когда они вступали в брак или наследовали землю, им полагалось вносить сеньору определенную плату. Многие сервы были обязаны использовать в своем труде только принадлежавшие сеньору средства производства, например мельницы.
В этой системе собственности женщины тоже иногда притязали на участок земли, закрепленный напрямую за ними, но не так часто, как мужчины. В средневековый период по всей Европе действовало несколько систем наследования: майорат, или право старшего сына наследовать все имущество; минорат, или право младшего сына наследовать все, что традиционно принадлежало семье, включая земли, тогда как старший сын наследовал только то, что было приобретено его родителями. Иными словами, несколько правовых механизмов лишали женщин права наследовать землю, на которой они родились и выросли. Другое дело, когда в семье не было сыновей: тогда наследниками родителей становились дочери — если дочерей было несколько, наследственные земли поровну разделялись между ними, а единственная дочь, соответственно, наследовала все имущество родителей.
В некоторых случаях женщины могли владеть землей еще до замужества или получения наследства. Так, жительница английской деревни Бриджсток Кристина Пенифейдер задолго до своего замужества в 1317 году несколько раз получалаJudith Bennett, Women in the Medieval English Countryside: Gender and Household in Brigstock Before the Plague (New York: Oxford University Press, 1987), 56. в дар от отца участки земли — в 1313, 1314 и 1316 годах. Кроме того, дочери иногда получали от родителей землю в качестве приданого, и тогда земля переходила в их собственность после замужества — и нередко с прямым указанием, что данная земля принадлежит ей на правах неотчуждаемой собственности, какие бы пожелания ни высказывал на этот счет ее супруг. Как бы там ни было, передача земли дочерям составляла до четверти всех производившихся в Бриджстоке земельных операций. Пускай дочерям земельные участки доставались намного реже, чем сыновьям, за счет наследования, крепостные крестьяне тем не менее считалиHenrietta Leyser, Medieval Women: A Social History of Women in England, 450–1500 (London: Weidenfeld & Nicolson, 1995), 143–44. нужным позаботиться и о дочерях, чтобы те были в безопасности и владели землей, которая обеспечивала бы их.
В любом случае, когда женщина желала продать принадлежавшую ей землю, неважно, полученную в дар или унаследованную, она должна была засвидетельствовать, что делает это по доброй воле. Это правило, увы, не исключало принуждения со стороны мужей, но по крайней мере оно показывает, что женщины действительно могли хоть как-то участвовать в решениях относительно принадлежавшей им земли. Более того, такими землями чаще всего управляли мужья этих женщин, так что они выступали лишь номинальными владелицами и необязательно распоряжались своей землей по собственному усмотрению.
На крепостных крестьянок распространялись те же обязательства, что и на любого другого держателя земли. В дошедшей до нас податной ведомости XIII века приводятся ежегодные платежи, которые были уплачены 18 сервами деревни Элуолтон их помещику, настоятелю аббатства Питерсборо, и там среди прочих числятся «Эмма в Пертре ... [и] Эда, вдова Ральфа». Еще шесть женщин, все вдовы, выполняли те же обязательства по уплате податей со своих домов и мелких ферм. Ведомость показывает, что, как правило, женщины выступали субъектами уплаты податей землевладельцам, когда становились вдовами. Среди перечисленных в ведомости крепостных, кто владел земельным участком, по всей видимости, одна только Эмма в Пертре не состояла в каких-либо правоотношениях с мужчиной. Таким образом, хотя крепостные крестьянки необязательно выступали собственницами земли от своего имени, такое определенно было возможным и, похоже, не вызывало нареканий у их землевладельцев.
Так же как крестьяне, так и крестьянки могли быть вольными. Притом что сервы составляли подавляющее большинство населения, занятого в сельском хозяйстве, около десяти процентов всего населения средневековой Европы составляли вольные крестьяне. Они владели землей, с которой могли поступать более или менее по своему усмотрению. Вольная крестьянка вполне могла вести фермерское хозяйство на собственной земле и не быть обремененной обязательствами, какие были у сервов. Ничто не препятствовало ей, если она того хотела, продать свой участок и переселиться в какое-нибудь другое место. Но как ни манил своими возможностями город, вольная крестьянка не спешила отказываться от хорошего участка земли, в особенности если он располагался рядом с землей мужа. Учитывая эти преимущества, вольные крестьяне в большинстве своем оставались работать на своих землях, так как здесь у них было меньше ограничений и правовых обязательств.
Сельское хозяйство Средневековья строилось по так называемой системе открытых полей. У большинства сеньоров в собственности было два-три огромных поля, пастбищные земли и нередко кое-какие лесные угодья, рыболовные или мельничные пруды. В этой системе землепользования сервам выделялись в надел длинные полосы от края до края поля. Эти полосы назывались по-разному, в Англии, например, их называли селионами. В период высокого и позднего Средневековья, особенно в Северной Европе, крестьяне придерживались трехпольной системы, то есть делили свой селион на три участка. Один осенью засевали ячменем, рожью или пшеницей, второй оставляли невспаханным (под паром), позволяя ему зарастать сорняками и используя под пастбище для своего скота, а третий весной засевали бобовыми, овсом или тем же ячменем. На следующий год назначение участков менялось. Зерновые злаки сильно истощали почву, тогда как бобовые обогащали ее азотом. Если следом за посадками бобовых участок на год оставляли под паром, почва еще больше обогащалась, удобренная навозом пасшегося скота, и на следующий год была готова для посева зерновых. Трехпольная система позволяла оградить крестьян от бедствий недорода, поскольку на одном участке всегда можно было ожидать урожая.
Владела крестьянка собственной землей или нет, она все равно трудилась в своем хозяйстве. Конечно, крестьяне в первую очередь работали, чтобы прокормить самих себя, но нередко производили что-то в избытке, и не только для того, чтобы уплатить положенный оброк своему сеньору, но и для продажи. Такая система позволяла крестьянам — будь они вольными или нет — жить в достатке или даже богатеть. Например, в XIII веке в сельской местности Хейлсоуэн в Англии проживало 174 крестьянских семьи, из них примерно 40 (23 процента) были богаты, 64 (37 процентов) — зажиточны и по уровню жизни примерно соответствовали современному среднему классу, а остальные 70 семейств (40 процентов) жилиZvi Razi, «Family, Land, and the Village Community in Later Medieval England,» Past and Present 93, no. 1 (1981): 5. в бедности. Так что шансы на жизнь без лишений были невелики, но все-таки они были, и были выше, чем шансы впасть в бедность. Просто бедных было больше, чем тех, кто занимал среднюю или высшую ступеньки социальной лестницы. И потому, говоря о крестьянах, мы не должны торопиться с выводом, что они жили в нищете. Пусть они много и тяжело трудились, чтобы обеспечить себя, однако жить могли вполне небедной жизнью.
Независимо от того, были ли крестьяне бедными или зажиточными, жизнь заставляла их много трудиться, причем их труд необязательно разделялся на мужской и женский. При таких огромных объемах работы не было смысла четко разделять труд. Когда требовалось что-то сделать, к работе подключались все, кто был свободен и способен помогать. Взять хотя бы такую непростую задачу, как сбор урожая, — здесь нужны были все свободные руки, неважно, мужские или женские. Работы, требовавшие грубой силы, например управление упряжкой быков, а позже лошадей при вспашке поля, обычно поручались мужчинам, однако выполнять ее случалось и женщинам. Существовали и работы, которые считали по большей части женскими.
В нашем распоряжении есть много способов узнать, какие работы производились в фермерских хозяйствах, однако один из самых приятных — рассматривать распространенные в Средневековье циклы иллюстраций «времен года» или «трудов по месяцам», поскольку они дают прекрасное представление о том, что и в какие месяцы делали крестьяне. Можно обратиться к рукописям, каменным барельефам в Шартрском соборе, к скульптурным группам фонтанов в Перудже, к витражам в Нотр-Дам-де-Пари и в базилике Сен-Дени. Все эти произведения идеализированно изображают различные сцены из жизни: часть из них посвящена знати, но в большинстве своем они показывают крестьян за работой.
Январь отводился под праздники, учитывая суровую погоду, не располагавшую к полевым работам. На этот месяц приходились и большинство дат христианского литургического календаря, хотя даже в дни праздников кто-то должен был таскать дрова для очага, а также кормить и ухаживать за домашними животными. Картины февраля чаще всего изображают, как крестьяне согреваются у очага, продрогшие после того, как натаскали дрова или задали корм скотине. В марте обрезали деревья, крестьяне вспахивали поля и готовили землю к посевам. Апрельские картины изображали, как крестьяне засевают поля или выгоняют на пастбища скотину, а знатные господа и дамы тем временем собирают в полях цветы и любезничают друг с другом. В мае знать отправлялась на соколиную или псовую охоту. В июне начинался сенокос; в июле и августе — сбор урожая пшеницы, тогда как в некоторых вариантах июль представлен также картинами с изображением стрижки овец. В сентябре собирали виноград и делали вино. В октябре поля вспахивали под посадку озимых культур, например пшеницы. В ноябре обрабатывали лен, а свиней в лесах откармливали желудями. В декабре их резали. Во всех этих календарных циклах неизменно присутствуют женщины, они трудятся наряду с мужчинами и вносят свой вклад в благополучие семейного хозяйства.
Здесь женщин обычно можно воспринимать как помощниц и напарниц мужчин, за исключением сцен, где они все вместе работают на богатых. Но даже если женщины регулярно появляются в календарных циклах «Времена года», в сценах, где изображен всего один работник, им неизменно бывает мужчина. Причина в том, что эти иллюстрации отражали идеализированные представления о сельском труде, в котором главной рабочей силой всегда был мужчина, а женщины не соответствовали стереотипному или архетипическому образу крестьянина, неважно, сколько бы сена они ни застоговали и сколько бы овечьей шерсти ни настригли. Женщина воспринималась просто как приложение к мужчине.
Состоятельные крестьянки обычно нанимали себе в помощь служанку или поденщицу. Служанка смотрела за курами-несушками, кормила домашнюю птицу и собак. Она также выхаживала и выкармливала брошенных матерью или захворавших ягнят и еще не способных питаться взрослым кормом телят. Служанка также помогалаEmilie Amt, ed., Women’s Lives in Medieval Europe: A Sourcebook (New York: Routledge, 1993), 181. готовить пищу для других работников фермы. Служанка-молочница отвечала за дойку коров, сбивала масло, варила сыр и вела счетные книги молочного хозяйства. Молочница также разбиралась с бейлифомБейлиф как должностное лицо состоял на службе у феодала и периодически посещал его усадьбы, контролируя соблюдение интересов сеньора. Прим. пер., когда он наезжал с проверками. Помимо этого, она отвечалаТам же, 182. за состояние рабочего инвентаря, помогала ухаживать за скотиной и выполняла всякую другую работу, когда у нее появлялось свободное время.
Подробнее читайте:
Янега, Элеанор. Как выжить женщине в Средневековье: Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание / Элеанор Янега: пер. с англ. Елены Лалаян. — Москва : Манн, Иванов и Фербер, 2023. — 384 с. : ил. — (Страшно интересно).