«Наполеон: биография»

В 2004 году парижский Фонд Наполеона начал публиковать переписку Наполеона Бонапарта — десятки тысяч писем (к маю 2022 года опубликовано более 40 тысяч). Значительная их часть никогда ранее не публиковались, а прочие были доступны только с изъятиями и сокращениями. Этот проект, открывший для исследователей новые подробности жизни французского императора, лег в основу книги историка Эндрю Робертса «Наполеон: биография» (издательство «Альпина нон-фикшн»), переведенной на русский язык Ильей Кригером. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным трудностям, с которыми армия Наполеона столкнулась во время марша на Москву: брюшным тифом и другими болезнями, перебоями в снабжении и нарушениями дисциплины.

***

16 июля Наполеону доложили: Даву занял Минск, но Багратион снова сумел уйти. Перед самым отъездом из Вильны Наполеон обедал с генералом де Жомини. Речь зашла о том, далеко ли Москва (в 800 километрах), и Жомини спросил, собирается ли Наполеон идти туда. Наполеон рассмеялся: «Я бы, конечно, предпочел добраться туда за два года… Если месье Барклай де Толли полагает, что я намерен гнаться за ним до самой Волги, он очень ошибается. Мы последуем за ним до Смоленска и [Западной] Двины, и там хорошая битва позволит нам отойти на зимние квартиры. Я вернусь сюда, в Вильну, с моим штабом и перезимую здесь. Я пошлю за оперной труппой и актерами из “Комеди Франсез”. Затем, в мае, мы покончим с этим делом — если зимой не заключим мир. Я думаю, это лучше, чем мчаться в Москву. Что вы на это скажете, месье тактик?» Жомини согласился.  

К тому времени Наполеон столкнулся с новой страшной угрозой, противостоять которой не могла ни одна армия того времени. Распространение тифа обусловлено несоблюдением гигиены. Его возбудитель Rickettsia prowazekii занимает промежуточное положение между сравнительно крупными бактериями, вызывающими сифилис и туберкулез, и микроскопическими вирусами оспы и кори. Переносчик — вши, поселяющиеся на немытых телах и в швах грязного белья, но возбудитель передается не через укусы вшей, а с их экскрементами и трупиками. Болезнь много лет была широко распространена в Польше и Западной России. Жара, нехватка питьевой воды, теснота в лачугах, куда солдаты набивались на ночлег, расчесывание пораженных участков, невозможность переменить белье — все это порождало идеальные условия для распространения тифа. Лишь в первую неделю похода им ежедневно заболевало 6000 человек. К третьей неделе июля умерло или заболело более 80 000 наполеоновских солдат (не менее 50 000 из них стали жертвами тифа). Спустя месяц после начала вторжения Наполеон потерял 1/5 личного состава своей центральной группировки. Ларрей, главный хирург Великой армии, был прекрасным врачом, однако в то время медицинская наука еще не связывала тиф с распространением вшей: их считали неприятными, но не смертельно опасными, и он не знал, как действовать. Дизентерию и кишечную лихорадку лечили в госпиталях в Данциге, Кёнигсберге и Торне, но тиф был другим делом.  

Наполеон одобрял вакцинацию, особенно от оспы (и привил своего сына в возрасте двух месяцев), но с тифом ничего нельзя было поделать. Недавнее изучение ДНК, извлеченной из зубов 2000 тел, которые были найдены в братской могиле в Вильнюсе (Вильне), показало, что почти все они содержали возбудитель сыпного тифа — «военной чумы».  

Наполеон требовал, чтобы госпитализированных купали, но никто не понимал, что купание требуется и здоровым. При отступлении из Москвы, когда на последних этапах холод много дней подряд не позволял снять одежду, вши завелись и у самого императора. Расправиться с вшами было можно, кипятя нижнее белье и проглаживая верхнюю одежду горячим утюгом, но все это невозможно было сделать после 4 ноября, когда температура опустилась ниже нуля. В эпоху революционных и Наполеоновских вой н сыпной тиф (заметно отличающийся от брюшного тифа, дизентерии и других «болезней бедняков») стал распространяться и в самой Франции, где вспышки наблюдались преимущественно в деревнях у главных дорог. Вспышки почти не прекращались после 1806 года в департаменте Сена и Марна, а также в коммунах на востоке Парижа, куда возвращались войска с Рейна. Смертность в 1810–1812 годах была очень высокой. Когда у медицинских чиновников в Мелене и Немуре потребовали объяснений, они признали, что главная причина — «непрерывная война».  

Тиф возвращался в 1814 и 1815 годах, когда во Францию вторгались неприятельские армии. Крупнейшие врачи того времени считали, что тиф начинается спонтанно и обусловлен «великой нуждой, холодом, недостатком средств существования и, следственно, употреблением несвежих съестных припасов». Даже через двадцать лет после прекращения войн Й. Р. Л. де Керкхоф, в 1812 году отвечавший за французские госпитали, неверно понимал причину тифа: «Тиф, косивший французскую армию, происходил от лишений, усталости и нечистого воздуха, которым дышишь в местах, переполненных людьми больными и немощными. Затем он распространился путем заражения». Связь между вшами и тифом не прослеживали до 1911 года. При этом Керкхоф правильно описывал симптомы: «Инфекция проявлялась в виде общего недомогания и наиболее часто сопровождалась вялостью; слабым, замедленным или неровным пульсом; искажением черт лица; нарушением координации движений… крайним утомлением, слабостью в ногах, отсутствием аппетита; очень часто — головокружением, звоном в ушах, тошнотой, головной болью; иногда пациент страдал от рвоты; иногда язык [был] покрыт белой или желтой слизью». На четвертый день начиналась лихорадка, «выраженная сначала в виде тремора, затем непостоянного жара… Лихорадка развивается и становится непрерывной, кожа делается очень сухой… Отек мозга, иногда легких». В большинстве случаев заболевший умирал. В 1812 году около 140 000 солдат Наполеона погибли от болезней — большинство от тифа, но множество и от дизентерии и связанных заболеваний.  

Наполеон не мог позволить болезням сорвать поход и стремился на восток, рассчитывая помешать соединению Первой и Второй русских армий. Сам он во время кампании, по оценке капитана Гаспара Гурго , адъютанта при штабе Наполеона, был «в превосходном здравии», проводил много времени в седле и не жаловался на серьезные недомогания. Из-за скорости наступления Великой армии и неопытности новобранцев многие солдаты отставали. «Отставшие творили ужасные вещи, — писал Кастеллан, — они грабили и мародерствовали; были организованы подвижные отряды». 10 июля Наполеон приказал Бертье отправить в Воровно жандармов, чтобы «арестовать мародеров из 33-го [полка], чинящих в этой местности ужасное разорение». К середине июля солдаты стали дезертировать группами и образовывать банды.  

18 июля Наполеон приехал в Глубокое и на четыре дня расположился в кармелитском монастыре. Здесь он пошел к обедне, открыл госпиталь, устроил гвардии смотр и принял донесения о трудностях продолжающегося марша. «Сотни людей кончают с собой, — вспоминал лейтенант вюртембергской гвардии Карл фон Зукков, по происхождению мекленбуржец, — поскольку больше не могут выносить такие лишения. Ежедневно в лесу у дороги слышатся одиночные выстрелы». Бесплатная медицинская помощь стала почти недоступной. Баварский генерал фон Шелер докладывал своему королю, что уже при переходе Вислы «прекратилось постоянное снабжение провиантом и его организованное распределение, и до самой Москвы законным порядком или через обычные реквизиции не было получено ни фунта мяса или хлеба, ни стакана коньяка». Это преувеличение, однако простительное.  

Есть основания считать, что Наполеона держали в неведении и относительно снабжения съестными припасами, и относительно количества здоровых солдат. Части, которые, как докладывали императору, имели десятидневный запас провизии, на самом деле вовсе ее не имели, и генерал Дюма вспоминал: генерал Луи Фриан, зять Даву и командир двух полубригад гвардейских гренадер, «требовал рапорт о 33-м линейном полке, в котором говорилось бы, что полк насчитывает 3200 человек, причем я знал, что в действительности в нем осталось не более 2500. Фриан, подчинявшийся Мюрату, сказал, что Наполеон рассердится на его командира. Поэтому он предпочел солгать, и полковник Этьен- Франсуа- Раймон Пушлон подал требуемый лживый рапорт». В одном только этом случае, как мы видим, в обмане участвовали — или знали о нем и промолчали — три высших офицера (а также, вероятно, Мюрат). Исподволь изменилась атмосфера в армии. Прежде близкому к солдатам Наполеону теперь постоянно лгал генералитет. Наполеон продолжал инспекции, но из-за численности Великой армии и масштаба театра войны ему пришлось в гораздо большей степени, чем когда-либо прежде, полагаться на своих офицеров.  

Один из телохранителей Наполеона в мемуарах писал, что во время декабрьского отступления тот спросил Бессьера о положении гвардии. «Очень благополучное, ваше величество, — ответил тот. — Над кострами устроены вертелы; есть цыплята, бараньи ноги и так далее». Телохранитель заключил: «Если бы маршал взглянул хорошенько, он увидел бы, что бедолагам почти нечего есть. У большинства жестокая простуда, все очень измучены, и их численность сильно уменьшилась». 

Подробнее читайте:
Робертс, Э. Наполеон: биография / Эндрю Робертс ; Пер. с англ. [Ильи Кригера] — М. : Альпина нон-фикшн, 2023. — 940 с.