12 апреля 1945 года от кровоизлияния в мозг скончался 32-й президент США Франклин Рузвельт. Его место в тот же день занял Гарри Трумэн, взяв на себя командование страной во Второй мировой войне. Вскоре после этого военные рассказали ему о существовании Манхэттенского проекта, и в конце концов именно Трумэн принял решение о первом в истории боевом применении атомной бомбы. В книге «Обратный отсчет: 116 дней до атомной бомбардировки Хиросимы» (издательство «Альпина нон-фикшн»), переведенной на русский язык Юрием Чижовым, журналист Крис Уоллес рассказывает, какие события предшествовали бомбардировке 6 августа 1945 года: со дня смерти Рузвельта и вплоть до последних секунд перед взрывом. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, который посвящен презентации Манхэттенского проекта новому президенту, состоявшейся в Овальном кабинете 25 апреля 1945 года.
Аудиоверсию этой книги можно эксклюзивно послушать на платформе Storytel в исполнении диктора и актера дубляжа Вадима Чернобельского.
Трумэн сидел в президентском кресле, а в Овальный кабинет к нему вошел министр обороны Стимсон. Он вручил президенту краткую, отпечатанную на машинке докладную записку и подождал, пока Трумэн прочтет ее. Первое же предложение было как удар в лоб. «В течение четырех месяцев мы, вероятно, закончим создание самого грозного оружия в истории человечества — бомбы, способной уничтожить целый город».
В записке говорилось, что разработка оружия ведется в сотрудничестве с Великобританией, но при этом только Соединенные Штаты контролируют все ресурсы, необходимые для его создания и последующего применения. «Ни одна другая страна не сможет достичь этого в ближайшие годы».
Однако далее сообщалось, что, несомненно, через несколько лет у ряда стран, начиная с Советского Союза, появятся необходимые технологии. В самом конце Стимсон делал заключение: «Мир в своем нынешнем состоянии нравственного и технического развития, в конечном счете окажется во власти такого оружия. Другими словами, современная цивилизация может быть полностью уничтожена».
Пока Трумэн читал, через боковой вход по подземным коридорам в Белый дом провели генерал-майора армии Лесли Гровса. Он вошел в Овальный кабинет сразу, как только президент закончил читать докладную записку. В Пентагоне тщательно подготовили эту встречу. Если бы репортеры увидели Стимсона и Гровса, входящими вместе, это бы породило волну домыслов.
Уже в момент своего рождения в 1867 году Генри Стимсон был обречен стать представителем истеблишмента Восточного побережья. Выпускник Академии Филлипса в Эндовере, Йеля и Школы права Гарвардского университета, он стал военным министром еще при президенте Уильяме Говарде Тафте. В 1929 году Герберт Гувер назначил его государственным секретарем. Именно на этом посту он закрыл подразделение госдепартамента, занимавшееся дешифровкой дипломатической корреспонденции, произн еся свою знаменитую фразу: «Джентльмены не читают чужих писем».
В 1940 году он снова возглавил военное ведомство, а через год узнал о разработке атомной бомбы. В рамках Манхэттенского проекта Стимсону было поручено организовать так называемый комитет S-1.
Человеку, который сейчас вводил Трумэна в курс дела, еще не так давно, в июне 1943 года, приходилось держаться от него подальше. Тогда комитет Трумэна разнюхал кое-что и начал задавать лишние вопросы насчет оборонного проекта в городе Паско, штат Вашингтон. Стимсону пришлось лично позвонить сенатору Трумэну.
— Я хорошо осведомлен по этому вопросу. Во всем мире есть только два или три человека, которые вообще о нем знают… Все это часть очень важного секретного проекта.
Трумэн сразу уловил суть дела.
— Я понял ситуацию, господин министр. Можете больше ничего не говорить. Если вы лично заверяете, мне этого достаточно.
Теперь, в возрасте 77 лет, Стимсон выглядел уже не таким крепким, как когда-то. Будучи единственным республиканцем в кабинете Рузвельта, он, как казалось, органичнее бы смотрелся в XIX веке, нежели в двадцатом. Щегольские усы, прямой пробор посередине, хронометр на золотой цепочке в кармашке жилета. Несмотря на все свои почетные титулы и значимый пост, он предпочитал, чтобы к нему обращались не иначе как «полковник Стимсон» — в память о днях службы артиллерийским офицером во Франции во время Первой мировой войны. Однако при этом никто не считал его пережитком прошлого. Стимсон продолжал оставаться весьма уважаемым и влиятельным человеком в Вашингтоне.
Генерал Гровс, находившийся здесь же, в Овальном кабинете, возглавил Манхэттенский проект в 1942 году, на этапе производства. Это был подходящий человек для такой работы. При росте 183 см он весил свыше 110 кг и выглядел довольно внушительно. Усы щеточкой дополняли его устрашающий вид. Гровс исполнял обязанности, опираясь на свои «природные качества, которые вы можете называть склонностью к деспотизму, властолюбием, наглостью, самонадеянностью или как вам заблагорассудится, но именно они позволили держать все под жестким контролем».
Семья Гровса эмигрировала в Америку за восемь поколений до его рождения. Питер Гровс, его прапрадед, принимал участие в Американской революции. Свои ранние годы Лесли Гровс провел на военных базах, мотаясь по всей стране вместе с отцом, армейским капелланом. Он закончил Военную академию в Вест-Пойнте четвертым по успеваемости среди сокурсников.
Гровс делал карьеру в Корпусе военных инженеров армии США и уже курировал до этого один крупный проект — строительство Пентагона в 1941–1942 гг. На тот момент это было крупнейшее офисное здание в мире, которое обошлось бюджету в $31 млн. Здание покрывало собой более 13 гектаров земли, площадь его помещений составляла 557 тыс. кв. м, а две парковки вмещали до 8 тыс. автомобилей.
Люди, работавшие под началом Гровса, описывали его как человека безжалостного. Один из его инженеров сказал, что при общении с ним «в мозгу будто включался сигнал тревоги». Он отдавал приказы даже офицерам более старшим по чину. Некоторые называли его хулиганом, но он смог заставить военное министерство построить новую штаб-квартиру менее чем за полтора года.
Однако Пентагон, несмотря на свои размеры, померк на фоне Манхэттенского проекта. Создание атомной бомбы оказалось дьявольски сложным процессом. Прежде всего страна должна была научиться производить ядерное топливо. Затем Гровсу предстояло выяснить, как безопасно запустить процесс деления атомного ядра и вызвать цепную реакцию в нужный момент и в нужном месте. И все это требовалось провернуть в условиях полной секретности.
К апрелю 1945 года над проектом работали более 125 тыс. мужчин и женщин по всей территории Соединенных Штатов. Гровсу пришлось следить за тем, чтобы ни малейшего намека на столь масштабное предприятие не просочилось за его пределы. Информацию следовало держать в тайне и от широкой публики, и от множества любителей сплетен среди военных.
Своей нынешней работой Гровс был в некотором смысле обязан ненависти, которую Адольф Гитлер питал к евреям. В 1933 году, когда тот пришел к власти в Германии, нацистские гонения на евреев заставили бежать из страны сотни ведущих ученых, профессоров и исследователей.
Физик Лео Силард из Берлинского университета нашел убежище в Лондоне, где его осенила поистине фантастическая идея. Он предположил, что расщепление атома — мельчайшей из частиц, образующих химические элементы, — приведет к цепной реакции, которая «высвободит энергию в промышленных масштабах». Это позволило бы начинить атомную бомбу, которая была предсказана в книге Герберта Уэллса «Освобожденный мир».
Спустя пять лет группа немецких ученых подтвердила предположение Силарда, расщепив атомы урана путем их бомбардировки нейтронами. Высвободившейся в результате процесса деления ядра энергии было достаточно для создания бомбы. Но предстояло пройти еще очень большой путь от лабораторных исследований до реального поля боя.
Силард, который стал преподавателем Колумбийского университета в Нью-Йорке, и его коллега-физик Энрико Ферми доказали, что уран является элементом, наиболее подходящим для создания цепной реакции. Силард опасался, что, если немецкие ученые создадут атомную бомбу, Гитлер использует ее для достижения своей цели — мирового господства арийской расы.
Но как предупредить лидеров свободного мира об этой угрозе? Силард обратился за советом к своему старому преподавателю, тоже иммигранту, которого звали Альберт Эйнштейн.
К концу 1930-х годов этот физик германского происхождения был самым известным в мире ученым. Его имя стало синонимом слова «гений». Эйнштейн, удостоенный Нобелевской премии в 1921 году, разработал новаторские теории, которые заставили пересмотреть традиционное понимание времени, пространства, материи, энергии и гравитации. В 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, Эйнштейн находился с визитом в Соединенных Штатах. Будучи евреем, он решил остаться в Америке и получил должность в новом Институте перспективных исследований в Принстоне.
Теперь Эйнштейн взялся решить вопрос, мучивший Силарда. В письме от 2 августа 1939 года он сообщил президенту Рузвельту следующее: «Одна бомба такого типа, доставленная на лодке в порт и взорванная там, вполне может разрушить весь порт вместе с прилегающими территориями».
Эйнштейн проинформировал Рузвельта, что ученые в Америке и Британии уже проводят ядерные исследования, но, по некоторым признакам, Германия делает то же самое. «Мне стало известно, что Германия в настоящее время прекратила продажу урана, добытого в шахтах на территории захваченной Чехословакии». Он отметил также, что сын одного высокопоставленного немецкого чиновника стал куратором Института кайзера Вильгельма в Берлине, где в тот момент воспроизводились американские опыты с ураном.
Рузвельт серьезно отнесся к предупреждению Эйнштейна и организовал собственную «цепную реакцию». Президент учредил Консультативный комитет по урану, который должен был накапливать радиоактивные материалы для текущих исследований и разработок. Деятельность комитета оставалась довольно вялой вплоть до марта 1941 года, когда Черчилль попросил Рузвельта отдать ядерной программе «высший приоритет». Британцы активно проводили свои исследования под руководством физика Нильса Бора, но их лаборатории постоянно подвергались атакам немцев. В результате Консультативный комитет получил кодовое название S 1 и перешел под начало Гровса.
Одним из первых, кого Гровс привлек к работе, стал Оппенгеймер в роли научного руководителя. Ведущие ученые были рассеяны по всей стране, и Гровс решил собрать их на специальных объектах, где они смогли бы совместно вести разработку оружия.
Основной объем работ, согласно его плану, ложился на три объекта под кодовыми названиями X, Y и W. Каждый из них должен был специализироваться на отдельном направлении. Сами секретные базы предстояло создать с нуля. Первую, проект X, решено было разместить в штате Теннесси, в сельской местности, примерно в 25 милях к северо-западу от Ноксвилла. Инженеры и подрядчики прибыли в этот район, известный как Ок-Ридж, в феврале 1943 года и построили исследовательские лаборатории, офисные здания и дома для сотрудников, защищенные заборами и постами охраны. Проект X представлял собой обогатительную фабрику — источник оружейного урана для атомных бомб. Здесь рабочие при помощи цепной реакции кропотливо выделяли из тонн урана крошечные порции изотопов урана 235. Чтобы заполнить ураном-235 один блок объемом с бутылку, требовались тысячи тонн сырья. Обогащенный уран хранили в неприметном искусственном гроте неподалеку от заброшенной фермы. Гровс хотел накопить как можно больше радиоактивного вещества, поэтому он построил в Ок-Ридже первый в мире графитовый ядерный реактор. В нем использовали уран для создания второго вида ядерного топлива — плутония. Плутоний 239 имел больший взрывной потенциал, чем его исходный элемент. В природе плутоний встречается редко, а расщепляемый плутоний 239 в принципе не имел другого применения, кроме ядерных взрывов. За несколько месяцев Ок-Ридж создал немалый запас урана 235 и плутония 239, но Манхэттенскому проекту требовалось больше. В сентябре 1944 года в Хэнфорде, штат Вашингтон, построили объект W — еще одну обогатительную фабрику. Внезапно Соединенным Штатам понадобился уран, причем в большом количестве.
Единственные известные месторождения в Штатах находились в Скалистых горах на территории Колорадо, но их было слишком мало. Гровс обратился к Бельгийскому Конго. Бельгия капитулировала перед нацистами в 1940 году, но ее колония все еще оставалась на стороне союзников. В 1943 году Корпус военных инженеров армии США стал предоставлять бесплатные услуги по строительству для бельгийской горнодобывающей компании, которой принадлежали урановые рудники в Конго.
Следующим шагом Гровса, располагавшего теперь запасом топлива, был поиск места для сборки бомбы. Оппенгеймер предложил Гровсу Лос-Аламос, где провел часть своего детства. Отдаленная местность подходила идеально, и вскоре там выросла лаборатория по исследованию и созданию атомного оружия — объект Y.
В целом Оппенгеймер и Гровс ладили друг с другом, но генерал настаивал на том, чтобы гражданские служащие в Лос-Аламосе работали в условиях полной секретности и были по-военному расторопны. Его бесцеремонность задевала многих независимо мыслящих ученых, которые боялись его визитов в Лос-Аламос. Неприязнь была взаимной: со своей стороны, Гровс считал ученых «детьми, чокнутыми и надменными».
— Я — импресарио грандиозной оперы с бюджетом в два миллиарда долларов и тысячами капризных звезд, — говаривал Гровс.
И вот сейчас, 25-го апреля, в Овальном кабинете эта «опера» приблизилась к своей премьере. Генерал Гровс вручил президенту доклад на 24 страницах, который описывал деятельность комитета S 1 во всех деталях. Трумэн читал свой экземпляр, а Стимсон и Гровс изучали второй.
Доклад начинался с раздела «Цель разработки»: «Успешная разработка атомной бомбы предоставит Соединенным Штатам оружие колоссальной силы, которое должно стать решающим фактором быстрой победы в текущей войне и сохранения жизней и материальных ценностей американцев».
Гровс детально описывал невообразимую силу нового сверхоружия: «По оценкам, взрывная мощность каждой бомбы составляет от 5 тыс. до 20 тыс. тонн в тротиловом эквиваленте, а в дальнейшем возможно увеличение и до 100 тыс. тонн».
В докладе Гровса была подробно объяснена природа взрывной силы расщепленного атома, описан процесс изготовления бомбы и рассказана история Манхэттенского проекта с момента его возникновения в 1939 году до перехода к производственному этапу с «чрезвычайными мерами безопасности», принятыми для сохранения полной секретности операции.
Далее шел раздел «Зарубежная деятельность». Согласно представленной в нем информации, с 1943 года Советский Союз проявлял «большой интерес к нашей работе, а его дипломаты, информаторы и шпионские группы в Соединенных Штатах прилагали усилия для получения конкретной информации о проекте».
Что касается Германии, то в докладе отмечалось большое количество немецких ученых, работавших в области атомной энергии, и сообщалось, что с 1941 года стали поступать сведения о том, что Германия «собирается применить атомную бомбу огромной силы». Но, поскольку теперь нацистский режим приближался к краху, авторы доклада констатировали, что «у Германии уже не будет возможности использовать атомную бомбу в этой войне».
Завершался доклад следующим выводом: «Атомная энергия под контролем миролюбивых стран должна обеспечить мир во всем мире на грядущие десятилетия. В случае же ее злонамеренного использования она способна привести к уничтожению нашей цивилизации».
Дочитав, Трумэн засыпал Стимсона и Гровса вопросами. Его потрясло то, что такой крупный и дорогостоящий проект, включающий производственные объекты по всей стране, до сих пор оставался в секрете. Он спросил, когда бомба сможет быть приведена в боевое состояние, и Стимсон повторил то, что уже было написано в докладе: «В течение четырех месяцев».
Трумэн понимал, что бомба сможет резко приблизить окончание войны. Но его беспокоили также непосредственное влияние, которое она окажет на международные отношения, особенно между американцами и русскими, и долгосрочные последствия для всей планеты.
Во время чтения доклада Трумэн несколько раз застревал на технических подробностях, а прочитав, сказал, что его трудно усвоить в один присест.
— Я не люблю читать бумаги, — пожаловался он.
Гровс ответил, что упростить итоговый доклад невозможно.
— Мы не сможем рассказать вам еще более сжато. Это действительно большой проект. При этих словах последние сомнения президента в том, поддерживать ли деятельность комитета S-1, рассеялись.
Вся встреча, включая чтение доклада, заняла около 45 минут. Трумэн решил не сохранять свою копию, посчитав это «нецелесообразным».
После встречи Стимсон покинул Овальный кабинет и отправился домой, чтобы, как всегда, вздремнуть после обеда. Президент же, потрясенный тем, что узнал только что, продолжал размышлять над пугающим предупреждением Стимсона: бомба может оказаться «настолько мощной, что в конечном счете уничтожит весь мир».
Трумэну стало страшно.
Подробнее читайте:
Уоллес, К. Обратный отсчет: 116 дней до атомной бомбардировки Хиросимы / Крис Уоллес; Перю с англ. [Юрия Чижова] — М.: Альпина нон-фикшн, 2021. — 412 с.