Нина Михайловна Субботина (1877–1961) — одна из первых российских женщин-астрономов, ставшая легендой среди современников. В 8 лет она перенесла скарлатинный полиомиелит и навсегда осталась глухонемой. Семья направила все силы на уход за ребенком: среднее образование Субботина получала на дому, а интерес к астрономии, выросший в жизненное призвание, девочке привил отец. В 1899 году она была избрана действительным членом Русского астрономического общества — и тогда же с покровительства французского астронома Камиля Фламмариона стала членом Бельгийского и Французского астрономических обществ. Впоследствии Субботина закончила Бестужевские курсы в Петербурге и успешно занималась астрономическими наблюдениями в Пулковской обсерватории, общаясь с коллегами посредством переписки. В книге главного научного сотрудника Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН Ольги Вальковой «Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной» (издательство «НЛО»), собравшей эпистолярное наследие ученой и дополнившей его архивными источниками, показано отношение Субботиной и ее современников к самым актуальным астрономическим темам XX века — от космологических идей Леметра до запуска первых искусственных спутников. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, посвященным работе над книгой «История кометы Галлея».
С тех пор интерес Н.М. Субботиной к истории астрономии не ослабевал, но в тот момент он несколько поменял свое направление: приближалось очередное свидание Земли с кометой Галлея, и редкая гостья захватила воображение и внимание Субботиной. Судя по ее письмам к Н.А. Морозову, уже в 1908 г. она активно работала над книгой о комете Галлея, хотя сама комета привлекла внимание Нины Михайловны еще раньше. Как мы упоминали выше, примерно с 1905 г. Нина Михайловна выполняла обязанности вычислительницы в большом проекте, предпринятом Русским астрономическим обществом по предвычислению появления кометы Галлея, ожидавшейся в 1910 г.
Работа эта не всегда давалась легко, но неизменно увлекала Н.М. Субботину: «Что касается до моих вычислений, то они приводят меня в отчаяние — где-то явная ошибка и орбита не получается, т[ак] к[ак] контроли не <..>, а работа такая интересная и так хочется хорошо ее кончить, чтобы потом вычислять орб[иту] двойной звезды…». Уже тогда при каждой случайной возможности она посещала Пулково, иногда даже на один день, чтобы «…не пропускать лекции и никого не стеснять в Пулково…»; очень хотела «познакомиться и с дамским персоналом Пулкова», хотя Нина Михайловна боялась «навязывать им себя!». Тем не менее это знакомство, конечно, состоялось.
При работе над книгой по истории кометы Галлея библиотека Пулкова оказалась незаменимой. «У меня за 8 дней работы в Пулково набрался громадный материал, т[ак] к[ак] я просмотрела 108 брошюр, относящихся к различным появлениям кометы Галлея: — с 1531 г. по европейским наблюдениям; до 1531 г. по Китайским хроникам в переводе Wilson’а», — писала она Н.А. Морозову 23 декабря 1908 г. И продолжала: «Сейчас у меня много книжек из Пулкова, начиная с сочинений Галлея и кончая набл[юдениями] Джона Гершеля с замечательными рисунками. В Пулкове же я нашла еще более интересные наблюдения Струве над изменениями физического характера головы [кометы] с многими рисунками…».
В целом, если судить по описанию уже сделанного, то к концу 1908 г. Н.М. Субботина проделала большую часть работы по сбору материалов для книги. Как она сама пишет: «Я же за это время прямо совершила фантастическое путешествие во времени, в духе Уэльса — c этой кометой… <..> Нашла я и астрологические предсказания 1682-го года по случаю появления этой [кометы]: <..>, потоп, глад и мор!!!… Сверила все появл[ения] [кометы] с историческими событиями: чего только не видала эта особа с большим прошлым — Зороастр, Второзаконие, Конфуций, Нерон, Атилла, Магомет, Солиман II, Святополк, Олег Вещий, Гришка Отрепьев etc, etc!… Срисовала даже часть гороскопа из книги Appian’a 1531 года… есть рис[унок] Кеплера и др. Все это конечно можно бы сфотографировать, так же как замечательный портрет Галлея из Пулково… еще следует ознакомиться с новейшими теориями физического строения [кометы]». Из этого же письма видно, что Нина Михайловна рассчитывала на помощь Н.А. Морозова и видела его соавтором своей книги. Видимо, предварительная договоренность об этом была достигнута. «Весь этот материал ждет Вас и я страшно рада, что Вы со своей стороны хотите писать и желаете моего сотрудничества», — писала Н.М. Субботина.
Летом 1909 г. Н.М. Субботина приступила к непосредственным поискам кометы. Как она замечает в письме Н.А. Морозову от 31 июля 1909 г.: «Игорь у меня на Урале, Алексей в Сибири и столько интересного пишут, что просто досада — зачем я не моряк, не путешественник, и не инженер?! Ах, каким бы великолепным бродягой была бы я, если бы я не была астрономом. Но я астроном и потому сижу дома и ловлю комету, которая восходит теперь по утрам». Осенью 1909 г. сама комета и книга о ней занимают все внимание Нины Михайловны. В октябре она узнает, что Н.А. Морозов пишет свой собственный очерк о комете, но все еще надеется на сотрудничество с ним. «Быть может хотите писать отдельно, — спрашивает она его в письме от 26 октября 1909 г., — очень популярную брошюру — и я тогда напишу немного по серьезнее — (для интеллигентного читателя), но мне необходимо будет Ваше дополнение по астрофизике и кометным хвостам (по Бредихину), кроме того очень бы хотелось, чтобы Вы просмотрели и исправили написанное мной». И добавляет: «До сих пор еще не известно окончательно, будет ли комета достаточна ярка, чтобы ее видели простым глазом! Если нет, то само собой отпадает вопрос об очень популярной книжке. Для 2-ой же категории интерес сохраняется, история [кометы] Галлея слишком интересна сама по себе и теперь для нее наступило время, т[ак] к[ак] теория вполне установлена».
Видимо, согласие на это предложение Н.А. Морозова было получено, поскольку в следующем письме, от 31 октября 1909 г., Нина Михайловна обещает прислать ему написанный ею очерк через полторы недели, с тем чтобы он мог сократить его и «перечеркать» «как захочется». «…заранее на все согласна! — пишет Н.М. Субботина и добавляет: — и напишите свое сколько захотите и как захотите!». Здесь же она задается вопросом, не стоит ли пригласить еще к сотрудничеству Гавриила Адриановича Тихова (1875–1960)3 , который не так давно, в 1906 г., начал работать в Пулкове. «Это хорошо, наша триада очень бы пополнилась им, — пишет Н.М. Субботина, — потому что он, как специалист упомянет м[ожет] б[ыть] о своих будущих работах над этой кометой! — Ведь это он будет ее фотографировать и изучать спектр? — Как было бы интересно! Ведь ее еще ни разу не фотографировали, а история неизменно упоминает о необыкновенных изменениях ее вида». И добавляет: «Только просто боюсь осрамиться в такой блестящей компании!! — Ну, так хочется написать все это и вложить свое, что верю в эту работу и тружусь над ней как могу!». И почти в отчаянии восклицает: «До того заморили меня астрономы своей сухостью, просто душа больше ее не выносит! Мы с Вами должны постараться хоть на этом дать почувствовать “душу живую” — в астрономии!».
Заметим в скобках, что Субботина не первый раз высказывала опасения о чрезмерной «сухости» ее любимой науки. И похоже, что друзья старались по мере сил ее в этом разубеждать. Например, она рассказывала М.А. Островской-Шателен: «А Мих[аил] Андр[еевич] говорит, что в науке еще более свободы фантазии (чем в искусстве. — О.В.) и я теперь не буду бояться, что она меня засушит — я теперь буду знать, что надо и сказать в ней! Только я еще не знаю: как…».
Подробнее читайте:
Валькова, О. А. Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной / О.А. Валькова. — М.: Новое литературное обозрение, 2021.—608 с.: ил. (Серия «История науки»).