Обозначения женщин в русском языке сегодня обсуждают наиболее эмоционально. При этом серьезный разговор на эту тему невозможен без элементарной лингвистической базы, уверена Ирина Фуфаева. В книге «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция» (издательство «Corpus») лингвист показывает, что феминитивы — одна из самых нестабильных частей русского языка, которая не сводится к «словам про профессии». Оргкомитет премии «Просветитель» включил эту книгу в «длинный список» из 24 книг, среди которых будут выбраны финалисты и лауреаты премии. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, посвященным обозначениям профессий и, в частности, феминитивам допетровской Руси.
Любая вариативность в языке вызывает вопрос: что скрепа, а что порча? Что было испокон, а что стало новацией?
Возмущение порчей русского языка феминитивами и столь же страстные речи в защиту их внедрения заставляют думать, что новация — феминитивы. Этот краеугольный камень наивной гендерной лингвистики идеально выразило название дебатов, в которых мне довелось поучаствовать. «Феминитивы: новая эпоха в развитии общества или издевательство над языком?» — так называлось вполне профессионально организованное мероприятие.
Прекрасная дилемма! Примерно как выбор ответа на вопрос: «Перестали ли вы пить коньяк по утрам?»
Хотя стоп! Мы только что прогулялись по заповедникам и знаем, что во многих сферах именно феминитивы традиционны и безальтернативны. Но, может быть, в названиях профессий их женские варианты — это и впрямь новшество? А традиция — это женщина-жнец, женщина-швец, женщина-на-дуде-игрец?
Впрочем, порой на дискуссиях вырисовывается и иное представление — мол, раньше у женщин не было никаких профессиональных занятий, а потому и феминитивы были не нужны. Их попросту не придумывали, кроме разве что пресловутой прачки.
Напрашивается следующий шаг: нырнуть в прошлое, чтобы выяснить, как все это могло случиться.
Ну что ж. Старинная русская лексика запечатлена в словарях. Например, в Словаре русского языка ХI–ХVII веков, Словаре русского языка XVIII века. Да и в старых словарях, в частности в Толковом словаре живого великорусского языка Владимира Даля или в Словаре Академии Российской. И разумеется, просто в старых текстах. Так что у нас есть возможность заглянуть хотя бы в последние столетия допетровской Руси.
Время опричнины, покорения и освоения Сибири, Смуты и народного ополчения, воцарения Романовых, церковного раскола, огненных срубов, стрелецкого бунта. Время Ивана Грозного, Ермака, Козьмы Минина, протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, Степана Разина, атаманши Алены Арзамасской, царевны Софьи. Оно же — время множества людей, занимавшихся множеством дел. Производивших товары и оказывавших услуги: собственным вольным промыслом, по найму или в качестве подневольной повинности. От ткачества до рассказывания знатному вельможе увлекательных историй, от посредничества в сделках до выпечки калачей, ремонта дорог и т. п. Кроме того, русский человек ХVI–ХVII веков мог исправлять ту или иную должность в государстве или церкви или быть воином. От всех этих людей и их дел остались в лучшем случае по нескольку слов в переписях, договорах, сметах, как называются женщины ведомостях, росписях монастырских закладов и прочей деловой переписке: Филька Силин кузнечишко, Офимья курятница, Ермолай бочевник, Прасковьица колачница, Иванко пугвичник...
Скажем прямо, слова, обозначающие род деятельности, запечатлевшиеся в самых разных деловых бумагах — приказах, переписях, договорах и т. п., — в большинстве относятся к мужскому грамматическому роду. Это не от избегания феминитивов. Все эти слова пока еще не унисекс, они обозначают исключительно мужчин.
Вот Третьячок гайтанник — он изготавливает на продажу шнурки (гайтаны). Ондрюшка голяничник шьет голяницы, то есть кожаные рукавицы. Климко гвоздошник кует или торгует гвоздями, Гаврилко гладильник — мастер глажки. Тимофей глинщик мог бы иначе зваться горшечником (или гончаром). А вот знакомое имя — Козьма Минин, вдохновитель и руководитель Нижегородского ополчения, прекратившего Смуту. Минин именуется говядарем; этим словом могли назвать и пастуха, пасущего крупный рогатый скот, но в данном случае имеется в виду торговец скотом. Федор овчар — владелец большого стада овец, а крепостной Евтюшка овчар — простой пастух. Анкидишко овощник торгует овощами и фруктами. Государев бахарь Клим Орефин рассказывает царю сказки.
Аксамитник, бархатник, камочник производят разные виды тканей или торгуют ими, армячник, балахонец, кафтанник проделывают то же самое с разными видами одежды.
Алмазник шлифует драгоценные камни. Бахромщик — делает бахрому. Барышник выступает посредником в торговых сделках, баранщик, пирожник, блинник — мастера разных видов выпечки. Басемщик — чеканщик. Белильник белит холсты или торгует белилами (косметикой то есть). Клюковник — изготавливает клюки (посохи). Каретник делает кареты, шлейник и седельник — лошадиную упряжь, коновал — лошадиный врач. Бердник делает берда — орудие труда для ручного ткачества, гребень для прибивания утка к ткани, бронник — воинские доспехи. Кашевар — артельный повар. Коваль, ковач, ковачь, кузнец — разные названия для одного и того же занятия.
Винокуры, пивовары, браговары, бочари (они же бочары, бочкари, бочевники, бондари), квасники — все эти слова не нуждаются в истолковании. Так же как дегтярь, садовник, кабатчик, портной, сапожник, кожевник. Так же как названия строительных специальностей: известники, кирпичники, печники, плотники, каменщики. При этом каменщики и кирпичники могли быть и не вольными мастерами, а отправленными на стройку крепостными крестьянами; бродовщик — крестьянин, несущий повинность по исправлению дорог. А вот браковщик — специалист высокого класса по приемке леса (древесины).
Левкасчик или левкащик — тот, кто грунтует ткани, иконные доски, различные изделия и т.п.
А знаете, кто такой золотарь? Нет, это не тот, о ком вы подумали. Шутливое обозначение такого малого предпринимателя «кто нужники чистит» еще не родилось. Это просто золотых дел мастер, ювелир, позолотчик. По-другому — златодетель, златоделец, златарь. «Наум Залотарь ремесло у нево серебреное» (1656). «На том же подворье в особои горнице живет серебряник и золотарь Серебряной палаты Алексей Ларионов» (1695). «Золотописец Карп Золотарев» — сын ювелира или позолотчика, ставший художником, пишущим твореным золотом.
Эта малая часть названий различных видов деятельности в Московском государстве ХVI–ХVII веков дает возможность судить об их огромном разнообразии.
В тех же документах обильно встречаются и феминитивы, пусть их и в несколько раз меньше.
Гарусником называли производителя или торговца гарусом (вид пряжи). Если этим делом занималась женщина, ее именовали гарусницей. Крупеник и крупеница готовят и торгуют блюдами из круп. Другие парные названия: кружевница и кружевник, калачник и калачница («оброк на Прасковьице калачнице»), курятница и курятник (в данном случае курятник — не клетушка для кур, а «индивидуальный предприниматель», занимающийся их разведением).
Канительник и канительница расшивают ткань канителью — тонкой витой золотой или серебряной нитью. Вдова Ксенья капустница, так же как капустник, выращивает и продает капусту, а Ефросинья Иванова дочь кисельница варит и тоже продает кисель. Как правило, овсяный.
Наряду с банщиком можно встретить банщицу — владелицу бань.
Швея — форма женского рода к древнерусскому швей от шить (шити). При этом, очевидно, слово швея могло обозначать и мужчин, то есть быть и существительным общего рода. По крайней мере, сложное существительное золотошвея, как и золотошвей, и золотошвец, в Словаре русского языка ХI–ХVII веков помечено мужским родом, значение — мастер, расшивающий одежду, головные уборы золотом; мастер-канительщик, в примерах только мужчины.
Дворник в ту эпоху — совсем не человек с метлой. Во-первых, это сторож-привратник; во-вторых, слуга феодала с возложенными на него воинскими обязанностями; в-третьих, хозяин подворья или гостиного двора. Первое и третье может относиться и к женщине. Она в таком случае — дворница. «В Каргополе ж дворницы за работу, что она работала, варила и хлебы пекла... дано 4 алтына 2 денги»*.
Женщины даже не ограничивались традиционными в нашем понимании занятиями. Феминитивы золотарица и левкасчица могут показаться фантастической выдумкой, но это историческая и лингвистическая реальность.
«Дано золотарице Костихе на сусальное золото три золотых угорских, а взяты у митрополита из кельи» (1600). Костиха — мастерица-позолотчица.
«Левкащица Марья Степанова дочь левкасила в Оружейную полату две цки большие образные» — то есть две доски (1689).
Старинное заимствование мастер встречается еще в Лаврентьевской летописи (ХIII век). Мастер мог быть бахромным, бочечным, денежным, златым, соляным, струговым и т. п. А слово мастерица зафиксировано с ХVI века. Например, мастерица золотных дел — золотошвейка.
Бельница, она же беляница, — мастерица, выделывающая бель (пряжу). В большой мастерской отдельные прядильные операции могли выполнять узкие специалистки: кужельницы и загребенницы. По росписи «великого государя хлебного и денежного жалования», назначаемого «ткальям и пряльям и бральям и швеям и беляницам», можно понять, что эти мастерицы могли быть не только подневольными крепостными девками или работать на дому, но и хорошо оплачиваемыми наемными работницами в царских мастерских. Ткалья — ткачиха, бралья — тоже ткачиха, но высокой квалификации. Она ткала браную ткань, скатерти, то есть узорную, где нити утка другого цвета брались по счету, и в результате получались те самые красные петухи и цветы на белом полотне, которыми мы любуемся. Прялья — иначе пряха.
Православие пронизывает всю жизнь русского человека. Церковь — еще и крупнейший экономический институт, монастыри — важные хозяйственные единицы. Среди названий представителей духовенства фигурируют игумен и игуменья (руководительница женского монастыря), черноризец и черноризица, они же чернец и черница, они же инок и инокиня, то есть монах и монахиня. На крылосе поют крылошанки, управляет ими уставщица, или головщица. Проскурница отвечает за выпечку просфор. Белец и белица — монастырские послушник и послушница, не совершившие пострига. Жизнью скитов руководят старцы и старицы. Главная старица — большуха. Монастырским хозяйством ведают: в мужском монастыре — отец келарь, в женском — мать келарея. Что же касается казны, то ею в женской обители ведает казначея. Этот феминитив к казначей тоже давно исчез, однако такая женская должность имелась не только в монастырях, но и при дворе царицы, где ее исполняла одна из приближенных боярынь. «К царице Евдокии Лукьяновне… 5 вершков сукна… приняла казначея Домна Давыдова».
Другие придворные женские должности, упоминаемые, например, писателем ХVII века Григорием Котошихиным: постельница, судья, крайчая (или кравчая). Кравчий подавал блюда государю на царских пирах, а кравчая — государыне, на женских застольях на половине царицы. Ключница — тоже экономка, но светская, а не монастырская — прочно запечатлелась в словаре советского человека благодаря культовому фильму 1973 года «Иван Васильевич меняет профессию» по пьесе Михаила Булгакова (1934–1936): «Водку ключница делала?» Мужской вариант — ключник. Благодаря близости к хозяйству он мог иметь особые отношения с хозяйкой: «Ванька-ключник, злой разлучник, мужа разлучил с женой».
То есть и в этой сфере называть женщин специальными словами, не такими, как мужчин, — исконно, скрепно и до определенного момента вообще единственно возможный вариант. Кроме разве что редкого случая использования существительного судья в значении придворной женской должности — то есть как слова общего рода. Обычно, конечно, это слово относилось к мужчинам, в том числе и много позже.
Мелкий, но показательный момент: в отличие от некоторых других славянских языков, даже в самые феминитивные времена от слова судья в русском языке феминитива не было, язык пошел по другому пути: ситуативного изменения грамматического рода слова. А судейкой в XVII веке, между прочим, назывался выборный судья из крестьян в условиях земского самоуправления, и эта форма — уменьшительная и мужского рода.
В итоге представление, что женские профессиональные занятия возникли чуть ли не в ХХ веке, тоже оказывается мифом. Как и представление о том, что женщины и мужчины занимались радикально разными делами. Скорее наоборот, существование крупеников, кружевников, гороховников, квашенинников, кисельников и т. п. удивляет тем, что в ряде сфер такого разделения не было.
Перейдем к занятиям хоть и востребованным, но не очень легальным и даже гонимым.
Православная церковь неустанно преследовала странствующих актеров — скоморохов. Этих людей указы именуют глумцами, игрецами, глумотворцами. В этой сфере тоже есть феминитивы! Глумицы, плясицы. Судя по документам, женитьба на таких женщинах — мина замедленного действия. Если впоследствии супруг принимал на себя сан священнослужителя, его могли лишить сана за сам факт добрачных занятий супруги.
Как минимум не реже мужчин женщины зарабатывали гаданием и ворожбой — тут мало что изменилось, разве что слова экстрасенс в старину не было. Зато были гадательницы, баяльницы (от баять в значении ворожить) и ворожеи, они же ворожейки.
Воистину женское занятие — акушерство. В XVII веке соответствующая специалистка может называться просто бабой или бабкой, а может — приемной бабкой, повивальной бабкой. В любом случае ее работа не ограничивается принятием родов, она должна знать «болезни родильные и животные», то есть быть специалистом-гинекологом.
При этом вообще-то лечба с православной точки зрения занятие сомнительное. Оно граничит с ворожбой: чары и лечбы. Именно в таком контексте в сборнике поучений для домашнего чтения «Измарагд», то есть «Изумруд», упоминается лечица: «Некие ж человецы, аще и мало болети лучится им, бога оставлеши и собирают волхвы, лечицы, наузы» (список XVI века рукописи XIV века). Лечица — женская пара к слову лечец, то есть врач. Науз, к слову, — талисман от злых духов.
Стоит привести и характеристики человека не по профессии, а по временному занятию, состоянию, поведению. В конце концов, быть автором или авторшей, комментатором или комментаторшей поста в соцсети — тоже временная характеристика человека.
Занятные феминитивы эпохи: благовестница (ср. благовестник), богомолица (ср. богомолец), богатодавица (и богатодавец — то есть щедрый пожертвователь), бесчинница (и бесчинник), злодеица (и злодеец — тот, кто деет, то есть делает, зло). Заложница или подложница — наложница, любовница. Врагоугодницей и еретицей называли польскую авантюристку Марину Мнишек.
Слова жилец и жилица — такие советские, словно из рассказов Михаила Зощенко и коммунального быта, в то время могут иметь, помимо привычного значения, еще и значение житель (-ница): посацкая жилица Анна Тимофеева, старой жилец Степанко Иванов скорняк.
Сегодня у нас есть странноватая пара продавец и продавщица. Странноватая потому, что суффиксы у этих слов как бы от чужих пар, но отсутствующих. А вот в старорусском языке мы видим нормальную пару продавец — продавица.
Как вы думаете, когда в русском языке появилось слово руководительница? Вотпрямщас, с наступлением новой эпохи? А может, году так в 1970-м? Ну или в 1870-м… Отнюдь. Этот феминитив присутствует в тексте 1670 года. Правда, относится не к реальной женщине: «Руководительница и помощница пресвятая Богородица».
Короче говоря, с феминитивами в эту эпоху все обстоит просто отлично. Можно сказать, благословенное время видимости женщин. А как с остальным типа равноправия, возможности определять свою судьбу, равного участия в жизни государства?
Прямо скажем — не ахти. Собственно, как и у остальных жителей Московского государства.
Знатный ты боярин или крепостной крестьянин — обращаясь к вышестоящему, ты должен ритуально принижать себя с помощью специальных суффиксов: холопишко, кузнечишко, сотничишко, Ивашко, Васька и т. п. В случае чего тебя ждут дыба, разнообразные затейливые пытки и способы казни.
Женщины бесправны вдвойне. Боярские жены, сестры и дочери — даже больше, чем простые крестьянки и горожанки, потому что почти всю жизнь проводят в так называемом теремном заключении (автоматический редактор норовит исправить на «тюремное»).
Терем в эту эпоху — не антуражный сказочный домик и не сеть быстрого питания с блинами и варениками, а действительно домашняя тюрьма для женской половины семьи — что-то вроде моногамного гарема. У знатных девушек нет ни малейшего шанса увидеть будущего мужа раньше венчания.
Наличие в языке специальных слов для обозначения людей женского пола никак не связано с общественным статусом этих людей.
Подробнее читайте:
Фуфаева, И. Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция / Ирина Фуфаева. — Москва: Издательство ACT: Corpus, 2020. — 304 с.