Насколько далеко человек способен заглянуть в свое прошлое? Современные исследования ДНК и археологические данные позволяют относительно просто узнать о самых далеких предках, живших десятки, а то и сотни поколений назад — вплоть до палеолита. В книге «Моя доисторическая семья. Генетический детектив» (издательство Individuum), переведенной на русский язык Еленой Тепляшиной, шведская журналистка Карин Бойс исследует собственную генеалогию на протяжении 54 тысяч лет, попутно рассказывая раннюю историю Европы. Презентация книги в России с участием автора пройдет 12 декабря в Культурном центре ЗИЛ в Москве и 14 декабря в книжном магазине «Все свободны» в Санкт-Петербурге (обе встречи начнутся в 19:30). Приезд Карин Бойс в Россию проводится при поддержке Посольства и Генерального консульства Швеции, а также Шведского национального совета по вопросам культуры. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком из этой книги, посвященным тому, в каких обстоятельствах, где и когда человек «подружился» с волками и в конце концов обрел надежных спутников — домашних собак.
Предков современной собаки приручили не менее 15 000 лет назад, а может быть, и раньше. Вероятно, первая собака «родилась» где-нибудь в Европе или Сибири, но и Китай исключать нельзя.
Конечно, человек мог пытаться приручить волка и раньше. На Алтае в Сибири и в бельгийской пещере Гойе обнаружены останки, которым 30 000 лет; по виду они могли принадлежать собакам и с большой вероятностью могут свидетельствовать в пользу того, что попытки приручения делались уже тогда. Но те животные не стали предками современных собак — их собачий род, похоже, не дожил до наших дней.
Все современные собаки — африканские басенджи, дикие австралийские динго, голубоглазые сибирские хаски, модно причесанные карликовые пудели и игривые лабрадоры — ведут происхождение от ограниченной группы волков, европейских или азиатских. Эти волки давным-давно вымерли, что усложняет установление родства. Но когда ученые сравнивают ДНК ископаемых волков, которым не одна тысяча лет, с ДНК собак, как ископаемых, так и современных, картина проясняется.
Проблема для ученых состоит в том, что собаки иногда спариваются с волками. Это видно, например, по ДНК охотничьих скандинавских собак и полудиких собак в Китае. Такие гибриды размывают картину.
Но основная схема понятна. Когда мы покидали Африку, собак с нами не было. Мы встретились с волками, лишь когда пришли в Европу и Азию. В какой-то момент ледникового периода мы их приручили: в то время человек еще жил охотой и собирательством и не перешел через Берингию в Америку.
Вопрос — зачем? Для чего нам понадобилась собака?
В течение нескольких лет я задавала этот вопрос примерно десятку ведущих специалистов по собакам. И получила от них примерно столько же разных ответов. Многие ученые считают, что собаку приручил вовсе не человек. Во всяком случае, вначале. Это собака приручила нас.
Люди ледникового периода охотились на волков ради шкур, и волки, вероятно, считали нас опасными. Но одновременно и полезными. Мы оставляли после себя горы еды: остатки мяса, которое не могли съесть сами. Эти объедки мы относили подальше от стоянки, так как они дурно пахли и привлекали хищников.
Волки наведывались к объедкам по ночам, когда люди собирались у костра или спали. Иногда — скорее всего, на закате или на рассвете — человек и волк сталкивались друг с другом. Человек мог убить волка. Но иногда волк оказывался таким милым! У какого человека поднимется рука убить щенка — игривого доверчивого детеныша? Такой волчонок получал право сидеть у костра вместе с людьми. И играть с детьми. Любой, кто видел, как играют вместе маленький ребенок и щенок, поймет, о чем я говорю.
Проходили тысячелетия; волки, которые научились обуздывать природную агрессивность и очаровывать людей, нашли для себя новую нишу. Произошло то, что биологи называют селективным отбором: свойства, наиболее ценимые людьми, получили больше шансов на то, чтобы передаться следующим поколениям.
Некоторые ученые исследуют генетическую разницу между собакой и волком. Множество различий можно найти именно в генах, отвечающих за работу мозга. Так, американский специалист по собакам Роберт Уэйл обнаружил особую мутацию, которая передается всем собакам, но не встречается у волков. Подобная мутация бывает у людей с врожденным синдромом Вильямса-Бойрена. У них часто наблюдается легкая задержка умственного развития. И одновременно — приветливость, открытость и доверчивость к окружающим.
Другой чертой, отличающей собаку от волка — и по характеру, и по внешнему виду, — является «ребячливость». Собаки больше похожи на волчат, чем на взрослых волков: они игривы и жизнерадостны, в отличие от более серьезных и целеустремленных волков. Иногда у собак бывает более тупой нос и короткие лапы, чем у взрослых волков. Это тоже внешне сближает их с волчатами. К тому же собаки обладают исключительной способностью читать мысли человека. Многочисленные эксперименты показывают: собаки понимают, чего мы хотим. Они следят за нашим взглядом, смотрят, куда мы указываем. Другие животные — шимпанзе, волки и кошки — могут быть не менее умны во многих других отношениях. Но в испытаниях, где надо «считывать» мысли человека, они с собаками не сравнятся.
Ночи ледникового периода были холодными, и люди могли использовать первых собак как подушки-грелки. Археолог Ларс Ларсен рассказывает мне, что австралийские аборигены и в наши дни говорят про «ночь на одну собаку», «ночь на две собаки» и «ночь на три собаки», ночь «на три собаки» — самая холодная.
Другие считают, что человек с самого начала использовал собаку для охраны. Волки лежали на краю стоянки, подбирали объедки. Понемногу засыпали. Собаки и волки спят гораздо более чутко, чем человек. Если поблизости появлялось какое-нибудь другое — и более опасное — животное, например лев, они принимались громко выть. Люди просыпались, а проснувшись, могли себя защитить.
Помогать людям на охоте — тоже, конечно, было одной из первых задач собаки. Волки привыкли охотиться стаей. Много написано о том, как участие собаки сделало охоту более эффективной, особенно когда речь шла о по-настоящему крупной дичи, вроде мамонта или шерстистого носорога. Некоторые теории гласят, что, когда человек и собака начали охотиться вместе, численность крупных травоядных в Европе, Азии и Америке резко сократилась. Но ученые пока не пришли к единому мнению. Последние открытия указывают, что вины людей и собак здесь нет; мамонты и шерстистые носороги вымерли скорее из-за того, что климат потеплел и изменилась растительность.
Археолога, который в последние годы в основном работал с останками собаки из Оберкасселя (захоронение в районе современного Бонна, где был найден череп древнейшей собаки из известных на данный момент – прим. N + 1), зовут Мартин Стрит.
Он полагает, что человек почти сразу начал брать собаку на так называемую «охоту с облаиванием», которая во многих местах распространена еще и в наши дни. Сначала собаку отправляют порыскать в лесу, и она находит дичь. Охотник старается держаться поблизости. Отыскав дичь, собака начинает лаять; жертва останавливается, и все ее внимание сосредотачивается на надоедливой собаке. Собака отвлекает и останавливает дичь. Тем временем охотник успевает подкрасться и убить зверя. Такой тип охоты приобрел смысл, когда тундра начала превращаться в лес, где деревья закрывали обзор. До этого проще было стоять на возвышении и высматривать дичь.
Кстати, интересно, что первая собака из Оберкасселя жила около 14 500 лет назад, как раз когда тундра ледникового периода начала зарастать лесом. На мой взгляд, это слишком удивительно, чтобы быть простым совпадением.
Если же мы начали использовать собак раньше, в самое холодное время ледникового периода, то, возможно, они помогали нам с перевозкой грузов и людей, выступая как санные животные или тяга для лыжников. Предположительно, именно они способствовали тому, что мы стали перемещаться на большие расстояния. Конечно, никаких приспособлений для перевозки, саней или лыж от того времени не сохранилось. Но они, скорее всего, были изготовлены из дерева или других органических материалов, имевших мало шансов сохраниться спустя десятки тысяч лет.
Еще есть предположение, согласно которому прирученные собаки служили человеку едой, гарантируя ему наличие мяса в тяжелые времена. Такую версию мне озвучил Петер Саволайнен. Он один из ученых, утверждающих, что родина собаки — современный Китай. Петер Саволайнен работает в стокгольмском Королевском техническом институте; он одним из первых произвел масштабное сравнение собачьих митохондриальных ДНК. О его исследовании я писала в газете «Дагенс Нюхетер» еще в 1997 году. Он и его сотрудники объездили несколько собачьих выставок и собрали шерсть нескольких сотен собак, которую потом сравнили с шерстью волков из разных частей света. Первоначальная идея состояла в том, чтобы предоставить техникам-криминалистам ДНК-профили, которые они смогут использовать при определении того, собака какой породы оставила след на месте преступления. Но вскоре ученые поняли, что их исследования могут помочь выяснить происхождение собаки.
Результаты показали, что волк впервые стал собакой в Юго-Восточной Азии. Именно в том регионе, где люди и сегодня едят собачье мясо. Будучи в Ханое, на севере Вьетнама, как раз в указанном регионе, я посетила особую улицу, где выстроились в ряд рестораны, в которых подают собачатину. Вьетнамцы любят возить туда европейцев и подшучивать над ними насчет обычая есть собак — они знают, что для нас это абсолютное табу. Вьетнамский журналист, сопровождавший меня в Ханое, объяснил, что у него и его знакомых дома есть собаки, которых они любят и к которым нежно привязаны. Но это не мешает им есть собачье мясо. О том же свидетельствуют результаты раскопок европейских стоянок каменного века. Одни собаки считались членами семьи, их с почетом хоронили в особых могилах. На костях других собак видны следы скребков — не исключено, что эти животные были съедены людьми. И те, и другие кости обнаружены у озера Хурнборгашён в Швеции; самым древним из них около 10 000 лет.
Выводы Саволайнена о том, что родина собаки — Юго-Восточная Азия, сейчас активно оспариваются, особенно после того, как другие ученые занялись ДНК-анализом древних собак и волков. Результаты этих исследований в не меньшей степени указывают и на Европу.
И хотя Саволайнен может быть прав в том, что собака в первую очередь служила человеку гарантированным запасом еды, наряду с этим собака могла быть для нас компаньоном и партнером по играм, подушкой-грелкой, транспортом, сторожем и помощником на охоте. Одно не исключает другое.
Подробнее читайте:
Бойс, Карин. Моя доисторическая семья. Генетический детектив / Карин Бойс ; [перевод Елены Тепляшиной] — Москва: Индивидуум, 2020. — 408 с.