Япония в среду объявила, что выходит из состава Международной китобойной комиссии и возвращается к коммерческой охоте на этих животных. По мнению японцев, популяции китов уже восстановились достаточно для того, чтобы промысел был устойчивым, но власть в комиссии захватили «экологи», которые настроены категорически против охоты. N + 1 рассказывает, что происходит с китами и кто и зачем хочет их убивать.
Япония намерена добывать китов в своих территориальных водах и 200-мильной исключительной экономической зоне, прекратив экспедиции в Антарктику и на северо-запад Тихого океана. До введения моратория в 1986 году страна добывала около 200 тысяч тонн китового мяса в год. Сейчас она намерена использовать методы Международной китобойной комиссии, чтобы определить квоты на промысел малых полосатиков, сейвалов и полосатиков Брайда — эти три вида, по мнению японцев, уже восстановились достаточно для того, чтобы охотиться на них (стоит отметить, что Международный союз охраны природы, IUCN, пока считает сейвалов вымирающим видом).
Предполагаемый размер квот Япония не раскрывает, страна уведомит IWC о своем решении до 31 декабря и собирается начать промысел с июля 2019 года.
Есихидэ Суга, главный секретарь Кабинета министров Японии, которого цитирует Associated Press, заявил, что страна разочарована тем, что IWC, созданная ради «надлежащего сохранения поголовья китов и упорядоченного развития китобойного промысла» (так звучит цель Международной конвенция по регулированию китобойного промысла 1948 года), оказалась захвачена «экологами» и сосредоточилась только на защите популяций китов.
Очевидно, решение Японии — реакция на отказ IWC поддержать ее официальное предложение снять мораторий. Члены комиссии в сентябре встретились на переговорах в Бразилии и не просто отказали Японии, но и приняли Флорианополисскую декларацию, согласно которой задача комиссии — именно сохранение китов и доведение численности их популяций до уровней, предшествовавших масштабному промыслу.
После введения моратория Япония переключилась на так называемый научный промысел — «так называемый», потому что, как справедливо указывают критики, никакая полноценная научная программа не нуждается в тысячах убитых животных. Научные цели работали как удачное прикрытие для коммерческого промысла, потому что страны сами определяют квоты на «научную» добычу в одностороннем порядке, а мясо все равно продавали на рынке (компания — продавец мяса китов, наряду с государством, софинансирует японский Институт исследования китообразных).
В 2014 году Международный суд ООН даже постановил, что науки в этом промысле гораздо меньше, чем заявляла Япония, и потребовал отказаться от него. После этого страна сократила квоту добычи китов в Антарктике, но не прекратила охоту полностью: сейчас в год Япония добывает около 600 китов в Южном океане и на севере Тихого океана. Норвегия и Исландия и вовсе возражают против моратория и просто убивают китов в рамках квот, которые устанавливают самостоятельно, в своих территориальных водах. Россия занимает промежуточную умеренную позицию, настаивая на важности промысла китов для коренных народов.
В отличие от более «зеленых» стран, не пропускающих грузы китового мяса из Исландии в Японию через свои территориальные воды, Россия в 2015 году дала пройти такому судну по Северному морскому пути, несмотря на персональную просьбу Памелы Андерсон.
Японский «Гринпис» раскритиковал решение властей страны и особенно их заявления о том, что популяции китов восстановились. Ведущий инженер Института проблем эволюции и экологии имени Северцова РАН и заместитель председателя правления Совета по морским млекопитающим Дмитрий Глазов в беседе с N + 1 заявил, что на самом деле состояние популяций независимо оценить довольно трудно из-за отсутствия открытых данных.
«С японцами проблема в том, что те учеты, которые они делают, — а они учитывали китов и в наших водах вместе с сотрудниками российских рыбохозяйственных институтов, они ходили в Антарктиду научные отловы и учеты делать, — у них очень плохо с публикациями. Фактически все эти данные по учету они предоставляют только в Международную китобойную комиссию, но это полузакрытые данные, это не публикация в рецензируемом журнале, а технические отчеты туда. Поэтому, наверное, у них есть эти данные, но наука их, к сожалению, не видит, и оценить, насколько это правильно, или как-то покритиковать мы не можем», — сказал Глазов.
По его словам, российские ученые даже не могут оценить точность данных, сравнив японские учеты в российских водах с собственными оценками — потому что таких оценок нет. «Дело в том, что у нас Росрыболовство, которое ответственно за эти учеты, самостоятельных исследований не проводит, поэтому нам оценить численность малых полосатиков или финвалов [невозможно] — просто неоткуда взять цифры. А наше агентство фактически не выполняет свои функции, не обеспечивает учет этих животных... Я думаю, что приоритеты у рыбопромысловой науки — те виды, которые промышляются и дают доход, крабы, красная рыба и так далее. А морские млекопитающие никакого дохода России не приносят, поэтому они этого и не делают», — сказал Глазов.
Теоретически малого полосатика в Мировом океане должно быть много, отметил ученый, потому что раньше этот кит был слишком сложным объектом промысла, его тяжело было добывать, но данных по нему нет. Примеры восстановления популяций, сильно сократившихся из-за промысла, есть: например, чукотско-калифорнийская популяция серого кита, когда-то почти полностью истребленного, успешно восстановилась и распространилась по всему океану.
Глазов считает, что в работе IWC сейчас очень много политики, оторванной и от науки, и от природоохранной деятельности: в частности, он напомнил, что Япония не первый раз собирается выйти из состава комиссии и соглашения, но тогда Соединенные Штаты надавили на страну, и она отказалась от своих планов — ученый не исключает, что сейчас эта ситуация повторится.
«С моей точки зрения, [решение Японии возобновить промысел] — это какой-то возврат в прошлый век, честно говоря. Но я сужу со своей субъективной позиции, наверное, со стороны японцев это какое-то развитие ситуации. Мне кажется, что есть другие способы влияния международного, не через возобновление забоев, и есть какие-то другие решения в плане использования ресурсов. Но мне сложно сказать, как это выглядит со стороны тех, кто это мясо ест регулярно», — заключил Глазов.
Associated Press отмечает, что спрос на китовое мясо в Японии снижается, так как молодые японцы уже «не рассматривают китов как еду», а туристы все чаще отказываются от этого блюда по этическим соображениям. Однако власти страны настаивают, что киты — это не только источник белка, но и культурная традиция страны, и надеются, что возобновление промысла приведет к росту благосостояния китобойных сообществ.
Сами японцы планируют начать со скромных квот, чтобы понять, будет ли китобойный промысел актуальным в новом времени. Мэр поселка Тайдзи, известного на весь мир охотой на дельфинов загоном, заявил, что надеется на то, что международное сообщество поймет позицию Японии по добыче китов.