Привет! В сегодняшнем блоге я расскажу не только о животных, но и о других обитателях амазонского леса: людях и духах. А также о том, как добыть из лианы питьевую воду, что делать, если заблудился в лесу, и что общего у муравьеда и (русского) медведя.
На нашей немецкой станции посреди амазонского леса мы работаем с помощью местных полевых ассистентов — потомков разных индейских племен. Ассистенты помогают нам отыскивать в лесу обезьян, приучать их к человеческому присутствию и собирать данные. Все они потрясающе знают лес и зверей. Там, где мы, ученые западные люди, не видим ровным счетом ничего, они видят обезьяну, муравьеда или еще какого-нибудь оцелота, мимо которых мы прошли бы, так ничего и не заметив.
Но за пределами леса наши ассистенты никогда не были и о внешнем мире имеют весьма смутные представления. Узнав, например, что в России и Европе нет сезона дождей, очень удивились: «А откуда же тогда в реках берется вода?»
Поверить в то, что в амазонских реках вода берется исключительно из дождя, и правда очень легко. Вся жизнь тут определяется сменой двух сезонов: сухого сезона (примерно с июня по октябрь) и сезона дождей (ноябрь — май). Разница в уровне воды в реках между ними огромная: в сухой сезон вода падает на несколько метров, обнажая покрытые плодородным илом берега и острова.
Плодородная земля в джунглях — большая редкость. Поэтому на таких островах стремительно вырастают эфемерные, существующие не больше пяти месяцев в году, деревни: кое-как слепленные из досок и пальмовых листьев домики и плантации юки, кукурузы и арбузов. Обнажившиеся берега и острова быстро зарастают травой и кустами, и там образуется специфическое, характерное именно для таких островов, сообщество птиц — например, небольшая поедающая муравьев птичка по имени черно-белая муравьянка (Myrmochanes hemileucus) живет почти исключительно на таких островах.
Три самых сухих и жарких месяца — июль, август и сентябрь, когда на небе иногда неделями нет ни облачка, а реки превращаются в высохшие глиняные желоба с остатками воды на дне, — жители Амазонии гордо называют летом. Где-то к ноябрю начинается сезон дождей и комаров — как бы зима. Есть тут и как бы весна, которая неожиданным образом следует прямо за летом и длится один день: 23 сентября. За неимением лучшего амазонские жители считают весной день, в который на побережье отмечают праздник весны. Там весна, как ей и полагается, наступает после зимы южного полушария, которая приходится на наше лето и заканчивается в сентябре.
Всего в Перу три климатических зоны: побережье (la Costa), тропический лес (la Selva) и Анды (la Sierra). Но амазонские жители в эти тонкости особо не вдаются. У большинства из них нет денег даже на путешествия по своей стране, поэтому они, кажется, считают весь мир большим лесом, просто разной степени лесистости.
«А какие обезьяны есть в России?» — спросил меня как-то один из моих местных ассистентов. «Никаких, — ответила я. — В России нет обезьян». — «Как, ни одной? — поразился он. — Ну, а паки-то есть?». И пак нет, говорю. Ни одной. «А кто же тогда там есть?» — озадаченно спросил он. «Ну, — попыталась я оправдаться, — у нас есть, например, медведи» (по-испански — oso). «А! — обрадовался ассистент. — Oso hormiguero!» (Oso hormiguero — муравьед, названный так испанскими колонизаторами, видимо, за некоторое сходство силуэта с медвежьим.)
Что такое «просто oso», я так и не смогла ему объяснить, но попыталась успокоить тем, что у нас зато есть волки, lobos. «Да-да, lobos del rio», — радостно закивал он. Lobo del rio — это гигантская выдра, чудо-зверь амазонских джунглей. Как и в случае с муравьедом, европейские колонизаторы, впервые увидевшие диковинного зверя, назвали его именем знакомого им животного — волка.
Размером почти с человека (до двух метров длиной!), гигантские выдры живут большими семьями по берегам рек, в старицах и озерах. Они едят рыбу и строят себе настоящие лагеря — расчищают берега от растительности, организуют туалеты и выкапывают сложно устроенные разветвленные норы. Увидеть гигантскую выдру непросто: где попало ее не встретишь, надо знать, где расположен их лагерь. А местных жителей выдра не очень интересует. Это одно из немногих амазонских животных, на которое они не охотятся — говорят, на вкус выдры просто отвратительны.
В прошлом веке на выдр очень активно охотились из-за шкур, чуть было не истребив их полностью. Но сейчас взаимодействия гигантской выдры с людьми ограничиваются в основном редкими стычками с рыбаками, с которыми (по крайней мере, по мнению рыбаков) животные конкурируют за рыбу.
Пусть местные жители ничего не слышали ни о волках с медведями, ни о том, откуда в реках берется вода, но зато они знают, как не заблудиться в лесу и что делать, если все-таки заблудился. Ответ простой: ничего не делать. Если понимаешь, что заблудился безнадежно и окончательно, нужно побороть искушение продолжать куда-то идти, сесть и ждать, пока тебя найдут. Иначе можно уйти очень далеко.
Все наши местные знакомые любят рассказывать историю про человека из соседней деревни, который, заблудившись во время охоты, упорно шел, пока не дошел до Бразилии — до реки Жавари (Javari), по которой проходит граница между Перу и Бразилией. Это больше ста километров по глухой непроходимой сельве, и шел этот человек целый месяц. На реке Жавари он подружился с местными жителями и задержался там еще ненадолго, так что его семья была очень удивлена, когда через пару лет он все-таки вернулся с охоты домой.
Если ждать спасения в полном бездействии как-то неловко и необходимо куда-то стремиться, можно попробовать найти ручей и потом спускаться по нему вниз. Он приведет к более крупному ручью — и в конце концов доведет до реки, где уже наверняка отыщется какое-нибудь человеческое жилье. По пути лучше делать зарубки на деревьях или ломать ветки — для тех, кто отправится на поиски.
Но лучше все-так просто сидеть. К тому же в ожидании спасения можно заняться разными интересными вещами. Например, добывать воду. Ее можно найти во многих лианах. Лианам, в отличие от деревьев, не приходится использовать свою древесину (водопроводящие сосуды, или ксилему) для поддержки своего веса: чтобы вынести листья наверх, к солнцу, они опираются на деревья. Так что у лиан сосуды ксилемы целиком сосредоточены на транспорте воды и поэтому могут позволить себе быть очень широкими. Такая роскошь возможна благодаря тропическому климату. В холодном климате при замерзании воды в сосудах образуются пузырьки воздуха, мешающие проведению воды, и чем шире сосуд, чем выше вероятность этого. Поэтому лианы не растут в холодных местах.
В широких сосудах лиан хранится очень много воды, и достаточно просто разрубить лиану и подставить под поток чистой прозрачной воды рот или бутылку. Самая обычная из таких водоносных лиан в Амазонии — лианы рода Doliocarpus, или по-местному paujil chaqui. Paujil на языке кечуа — птица кракс (род Mitu из отряда курообразных), а chaqui — лапа. Красноватая лиана похожа на лапу этой птицы, отсюда и название.
Еще можно обустроить себе место для ночлега. От комаров и дождя можно укрыться между досковидных корней — вертикальных корней-подпорок, которые есть у многих высоких тропических деревьев. Вместе со стволом эти высокие, часто выше человеческого роста, корни образуют закрытое с трех сторон убежище — а четвертую стену можно соорудить из пальмовых листьев, прислонив их к дереву. Другой, правда, не такой комфортный способ спастись от комаров ночью — залезть на дерево и, привязав себя к широкой ветке, спать прямо там.
Но комары интересуют амазонских жителей в последнюю очередь. Гораздо больше их беспокоят духи, которые могут прийти ночью. Духов в лесу много, и наши ассистенты, даже самые ученые из них, со всей серьезностью в этих духов верят. Есть, например, тунчи (tunchi) — дух умершего человека, который бродит там, где человек ходил при жизни. Тунчи не плохой и не хороший, но заботится об окружающей среде: если увидит, что кто-то не уважает деревья и животных, может и наказать. Также тунчи ведет здоровый образ жизни и не выносит табачного дыма, поэтому духа легко отпугнуть, просто закурив сигарету.
По всей Амазонии, от Перу до Бразилии, тунчи издает одинаковый свист, заунывный и монотонный. Этот свист — песня кукушки-таперы Tapera naevia, очень скрытной птицы, которую почти невозможно увидеть, но зато легко услышать.
Еще в лесу есть чуйачаки (chulla chaqui) — хозяин леса. Это что-то вроде трикстера — он не злой и не добрый, но любит поиграть: то заведет человека в чащу леса и бросит, то превратится в животное или человека, а то вдруг поделится знаниями о целебных растениях или принесет удачу на охоте. В последние несколько десятков лет чуйачаки приобрел экологичное мышление и стал врагом нефтяных и прочих корпораций, вырубающих лес. Поскольку масштабное уничтожение леса уже сложно не замечать, то хозяин леса теперь преследует тех, кто рубит деревья и убивает животных из жадности, но благоволит простым охотникам, уважающим лес.
В лесу у чуйачаки есть сады, где он выращивает свои любимые фруктовые деревья. Их называют садами дьявола. Это открытые полянки, очень неожиданные посреди густого леса, на которых растет только один вид деревьев, дуройя (Duroia hirsuta). Местные уверяют, что полянки расчищает хозяин леса, но правда, пожалуй, даже лучше вымысла: сады дьявола создают муравьи. На черешках листьев дуройи есть полости, в которых живут крошечные симбиотические муравьи Myrmelachista schumanni, или лимонные муравьи (у них кислый лимонный вкус из-за смеси муравьиной кислоты и «цитрусовых» феромонов). Эти муравьи убивают ростки любых других видов растений, кроме дуройи, впрыскивая в них муравьиную кислоту, и следят за тем, чтобы в сады не проникали насекомые-вредители. Дуройя свободно разрастается на очищенном от конкурентов пространстве, а муравьи в качестве благодарности получают убежище для своих колоний в ее листьях. Теоретически, сады дьявола бессмертны, потому что бессмертны бесконечно обновляющиеся колонии муравьев. Возраст одного такого сада в перуанской Амазонии оценили в 800 лет.
Другое замечательное свойство чуйачаки — это то, что он, возможно, существует на самом деле. На языке кечуа chulla значит «непарный, асимметричный», а chaqui — «лапа». По легенде хозяин леса — небольшой человечек, одна нога у которого нормальная, а другая — развернута стопой в обратную сторону. Именно по этой стопе можно узнать его или его следы. Интересно, что похожие следы оставляет гигантский муравьед: передвигаясь по земле, он подворачивает внутрь передние лапы, чтобы не мешали длинные когти. Гигантский муравьед достаточно гигантский, чтобы его следы можно было при желании принять за следы небольшого человечка.
Есть и другая версия происхождения чуйачаки — гигантские ленивцы, мегатерии (Megatherium) и эремотерии ( Eremotherium), давным-давно, еще в плейстоцене, жившие в Южной Америке. Эти ленивцы были ростом примерно со слона, достигая шести метров в длину, и объедали кроны деревьев, вставая на задние лапы и опираясь на хвост. Гигантские ленивцы, как и другие представители американской мегафауны, дожили до самого конца плейстоцена (10–12 тысяч лет назад) и даже на пару тысяч лет пересеклись с людьми, которые как раз пришли в Америку за несколько тысяч лет до этого.
Есть даже ученые, которые считают, что гигантские ленивцы живут в Южной Америке до сих пор — потому что некоторые племена, живущие в самых отдаленных участках Амазонии, настаивают, что встречали огромного зверя в лесу. В поисках гигантского ленивца организуют экспедиции, но пока его, к сожалению, так и не нашли.