Антропология курения

Озабоченные здоровьем государство и общество превращают жизнь курильщиков в испытание, однако те вопреки всему не бросают свою привычку. Разбираемся, что думает об этом антропология и как она изучает практики употребления табака.

Идеи здорового образа жизни и охраны окружающей среды победили в массовом сознании. Теперь они определяют, какое поведение человека будет считаться правильным или неправильным, здоровым или вредным для здоровья. В этой системе координат курение — пагубная привычка с тяжелыми последствиями. По данным World Health Organization, или Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), курение убивает более 7 миллионов человек ежегодно, и значит, его употребление должно порицаться большинством социальных институтов.

В рамках борьбы с табачной эпидемией курильщика ущемляют всюду: в семье, и университете и даже в рабочем коллективе. Жизнь его усложняется еще больше, когда государство поднимает цены на сигареты, изгоняет с телевидения их рекламу, а на пачках оставляет послания, обещающие бесплодие и смерть. В конце концов, чтобы оградить окружающих от токсичного дыма, курильщика просят отойти куда-нибудь в сторонку, подальше от здоровых людей.

Эти граничащие с дискриминацией меры обоснованы медицинским знанием о вреде курения и табачного дыма. На этом фоне малозаметной остается другая сторона вопроса: курение как социокультурный феномен. Антропологи считают, что практика употребления табака определяет взаимодействие человека с самим собой и окружающим миром, вписана в культуру и не может быть запросто из нее изъята. А значит, пристрастие к сигаретам неверно рассматривать только через медицинскую оптику и объяснять исключительно физиологической зависимостью. К тому же, если даже забыть про смолы, то вопрос о том, является ли никотин безусловным злом, до сих пор остается дискуссионным.

«Tobacco control research»

Тем не менее в медиа доминирует и усиленно продвигается именно антитабачная позиция, предложенная поборниками здорового образа жизни и органами здравоохранения. Популярной ее сделали медицинские исследования табака середины — второй половины ХХ века. Кроме того, эта позиция кажется предпочтительной с точки зрения морали, поскольку позволяет избежать обвинений в лоббировании интересов табачных компаний.

Общественное здравоохранение условно делит всех курильщиков на «рациональных» (rational smoker) — тех, кто не обладает достаточным знанием о вреде табака и курит только по этой причине, и «зависимых» (addict) — курильщиков, которые ощущают потребность в никотине и не могут преодолеть ее. Согласно официальной позиции ВОЗ, большинство людей курят потому, что становятся жертвами идеологии табачных компаний и впоследствии не могут избавиться от зависимости. Попыткой противостоять этому «насильственному» и «закрепощающему» влиянию оправдывается нынешняя агрессивная антитабачная политика ВОЗ.

И хотя научное сообщество скорее критически относится к этим утверждениям, отражающим довольно поверхностный взгляд на куда более сложную практику, сообщество антропологов по отношению к курению раскололось надвое. Часть исследователей отказалась работать в рамках доминантного представления о курящих, другая часть решила присоединиться к борьбе с «эпидемией», попутно корректируя очевидные недостатки концептуализации.

Их старания приносят плоды. Исследователи утверждают, что привычку к курению в значительной степени формируют классовые, социальные и экономические отношения. Иначе говоря, человек курит не только потому, что зависим физиологически. Он также курит, чтобы не чувствовать себя одиноким, чтобы стать частью связей внутри социальной или культурной группы, а также под давлением извне — со стороны отдельных людей, сообществ или корпораций.

Подобные антропологические и социологические исследования подвергаются критике со стороны ученых, работающих вне парадигмы общественного здравоохранения. Им не нравится, когда инструменты антропологии используют в целях повышения эффективности мер по борьбе с курением. Какими бы ни были результаты таких исследований, они служат целям антитабачной кампании — помогают выяснить, как лучше всего воздействовать на конкретные социальные группы, чтобы заставить их бросить курить. Иронизируя, ученые предлагают переименовать область этих исследований из «tobacco research» в «tobacco control research».

Сторонники «контроля за табакокурением» чаще всего опираются на «левый» дискурс. В его рамках главным виновником табачной зависимости объявляются капитализм и идеология транснациональных корпораций. Например, подводя итог своему исследованию о роли массовой культуры в распространении курения американский антрополог из Университета Аризоны Марк Нихтер (Mark Nichter) пишет: «Эта идеология [табачных компаний] — несомненная форма капитализма, основанная на установлении зависимости <...> на микро- и макроуровнях».

Преобладание такого подхода к изучению курения «не должно удивлять», считает социальный антрополог Симона Деннис (Simone Dennis). Цели антропологии совпадают с актуальной повесткой здравоохранения и состоят в решении актуальных проблем. Курение табака — одна из них. Важно также понимать, что для антропологии как дисциплины чрезвычайно полезна вовлеченность в работу с «реальными» проблемами: это одновременно показывает вес дисциплины и привлекает финансирование со стороны. С другой стороны, приверженность повестке ВОЗ резко снижает способность исследователей критически относиться к предмету изучения.

Из этого вытекает основной недостаток научных работ, исходящих из предположения о безусловном вреде табака, — ограниченный характер исследовательской оптики. Из-за этого антропологи упускают из вида любопытные и важные аспекты практики курения. Так, совершенно игнорируется тот факт, что от курения табака, вообще-то, можно получать удовольствие.

Другими словами, установок парадигмы общественного здравоохранения недостаточно, чтобы ответить на вопрос, почему люди курят. Относительно недавно табак вообще не считался главной угрозой здоровью. Напротив, официальная медицина поощряла курение вплоть до XX века.

Лекарство от всех болезней

Когда в конце XV века европейцы открыли Новый Свет, они погрузили на корабли огромные партии табака и привезли его на родину. Вернувшиеся из Вест-Индии путешественники приписывали растению лечебные свойства — утверждали, что оно излечивает расстройство желудка, астму, опухоли и другие недуги. Так курение распространилось среди европейцев. Но как путешественники пришли к выводам о лекарственных свойствах табака?

По мнению Кэтрин Келл (Katharine Kell), всему виной банальное заблуждение. Наблюдая за неизвестными племенами и за тем, как много и по-разному они употребляют табак — курят, жуют, нюхают, растворяют в воде и пьют, — европейцы пытались рационализировать увиденное. Однако они упустили нечто важное — ритуальную подоплеку употребления табака — и в результате сделали неверные выводы о его лечебных свойствах. Вскоре появились популяризаторы нового растения. По их словам, листья табака излечивали головные боли, язвы и открытые раны. Знание быстро распространялось, и в конце концов официальная медицина признала за табаком лечебные свойства.

Закрепить положительную репутацию табака помогло популярное в то время учение о гуморах. Натурфилософы с античных времен считали, что здоровье человека зависит от сочетания в теле четырех жидкостей: крови, флегмы, а также желтой и черной желчи. Эти жидкости будто бы соответствовали четырем природным элементам, которые определяют характер всех процессов в природе. Табак же якобы способствовал восстановлению гуморального баланса, а вместе с дымом из человеческого тела выходили вредные гуморы. Европейцы усиленно курили табак во время эпидемий чумы в XVII веке. Убежденность в его эффективности против инфекций продержалась более 200 лет. Даже в 60-х годах XIX века, когда учение о гуморах считалось давно и безнадежно устаревшим, некоторые врачи помнили о «полезных» свойствах табака и по-прежнему рекомендовали его своим пациентам.

Сомнения в пользе курения преследовали табак с XVII века, а антитабачные кампании проводились уже в конце XIX — начале XX веков. Однако первые эпидемиологические исследования об опасности курения и его связи с раком легких, а позже — с сердечными заболеваниями, появились только в середине XX века. И чем дальше, тем больше болезней медицина записывала на его счет. К 70-м годам XX века список последствий употребления табака пополнили рак легких и преждевременное прерывание беременности. Так лекарство от всех болезней наконец превратилось в серьезную угрозу для здоровья. Подавляющее большинство стран мира признало потенциальный вред табака и стало проводить антитабачную политику, однако люди все равно продолжают курить и не собираются останавливаться.

Новый взгляд

Исследования антропологов вне доминирующей парадигмы не ограничены рамками социальной или культурной группы, а фигура курильщика не рассматривается в качестве рационального агента.

Симона Деннис привлекает для своей работы методологию «нового материализма» (new materialism). Фигура курильщика в ее собственных исследованиях и исследованиях ее коллег-антропологов считается лишь частью сложного комплекса отношений, в которых она не занимает центральную позицию и которые не контролирует. Таким образом ученые пытаются преодолеть устоявшиеся формы субъективности.

Например, взяв за основу фигуру «неунитарного курящего», Деннис предполагает, что его опыт курения складывается из взаимодействия рук, рта и легких с нечеловеческими агентами — в данном случае с воздухом. Деннис приходит к выводу, что центральный элемент удовольствия от курения — неподконтрольность воздушных потоков курящему. В другом исследовании информантка рассказала Деннис, что сигарета в руках позволяет ей выглядеть привлекательно. Когда она вставляет ее в длинный мундштук, сигарета будто становится продолжением ее руки и компенсирует длину коротких, как она считает, пальцев и рук.

Кроме того, исследователи вне парадигмы отказываются от понимания фигуры курильщика как жертвы внутренних (физиологической зависимости) и внешних (табачная индустрия, коллеги и окружение, и т.д.) факторов. Вместо этого они предлагают обратиться к тем аспектам проблемы, которые не принято учитывать в рамках дискурса о здоровой жизни. В своем обзоре академической литературы антрополог Кирстен Белл (Kirsten Bell) из Университета Британской Колумбии перечисляет следующие, нелегитимные с точки зрения доминирующей повестки факторы: приобретение ощущения значимости (sense of agency) с помощью табака, удовольствие от курения в повседневной жизни, снижение уровня стресса, установление социальных связей и взаимоотношений.

Многие из них обнаруживаются в процессе изучения современных практик курения у сексуальных меньшинств. Они используют сигареты для формирования собственной, во многом протестной идентичности. Табак — символический элемент протеста, представления о котором меньшинства заимствуют из массовой культуры. Опрошенные признавались, что начали курить с единственной целью — намеренно нарушить правила институций, которые их дискриминируют.

Американские исследователи в большинстве своем склонны считать молодежь пассивной и уязвимой к влиянию табачных компаний и сверстников, отмечают авторы. Из-за этого наука рискует упустить практики и значения, которые молодые люди вполне сознательно связывают с курением. Антитабачная реклама при этом как будто не замечает существование меньшинств. На это указывает, в частности Кирстен Белл: по ее словам, посыл их кампаний не соотносится с реальными подробностями жизни курильщиков, а кроме того — поддерживает гендерные стереотипы, против которых меньшинства настроены особенно яростно. Как следствие, внутри наиболее уязвимых социальных групп курение остается широко распространенной и, что может быть еще важнее для исследователя, отрефлексированной практикой.

Удалось также выяснить, что сигареты помогают меньшинствам противостоять их главному противнику — дискриминации. Обычно это происходит так: собравшись вместе, молодые люди закуривают — чтобы, по их словам, выглядеть угрожающе. Таким образом, они «захватывают и контролируют» (occupy and control) территорию — и в некотором смысле сами становятся агрессорами. «Это агрессия, порожденная страхом», — отмечает 24-летняя квир-женщина. Другая информантка, 22-летняя квир-женщина, в интервью ученым рассказывает: «Когда закуриваешь сигарету, сразу выглядишь круче, будто можешь кого-то побить — пусть на самом деле это и не так». Человек не верит в свои силы, но зато верит, что курение на публике помогает избегать конфликтов на почве нестандартного внешнего вида.

Табак помогает меньшинствам преодолеть социальную изоляцию, однако дает пропуск в ничуть не менее маргинализированную социальную группу. Опрошенные отмечают, что ощущения от принадлежности к секс-меньшинствам и сообществу курящих схожи: тех и других они сами описывают как «парий» в глазах остального мира.

«Начиная употреблять табак с целью укрепить существующие или наладить новые связи в сообществе, понизить свой уровень стресса и т.д., люди впоследствии действительно могут приобрести определенную зависимость. Однако сигареты продолжают выполнять в их жизни самые разные функции — нападения, защиты, преодоления, протеста. В конечном счете они могут быть и просто способом получить удовольствие — как непосредственно от курения, так и от бытия курильщиком в целом».

Курение в эпоху smoke-free

Едва ли не основным направлением исследований становится изучение последствий множества запретительных норм. Пристрастие к табаку в контексте денормализации его употребления оборачивается для курильщиков большими трудностями. При этом на международном уровне с людей, употребляющих наркотики и нуждающихся в медицинской помощи, стигма постепенно снимается. Удивительно, но противники табакокурения, напротив, стигматизацией злоупотребляют. И этому есть причина: сделать курение недопустимым в глазах общественности намного дешевле, нежели мотивировать каждого курильщика индивидуально. Однако, как показывают исследования, подобная тактика эффективна в борьбе против курения лишь отчасти, а у курящего населения с низким доходом вызывает обратный желаемому эффект — усиливает пристрастие к сигаретам или попросту делает его практически невидимым и менее контролируемым.

С точки зрения доминирующей повестки, курение табака связывается с определенными формами насилия. Табачный дым и запах имеют свойство с легкостью нарушать границы других людей. Пассивное курение убивает — по данным ВОЗ, по меньшей мере 890 тысяч человек в год. И хотя по данным некоторых исследований вред от него на открытом воздухе минимален, люди все равно не согласны мириться и требуют, чтобы курильщики держались от них подальше. Последние в таких условиях постоянно рискуют подвергнуться нападкам со стороны. Это в первую очередь означает, что их практики курения вынуждены трансформироваться. В публичных пространствах они выдыхают дым особенно осторожно и часто задерживают дыхание. 47-летний офисный работник Наталия в интервью Деннис описывает свои ощущения так: «Мне кажется, [курить] позорно, потому что люди смотрят на тебя свысока и жестоко осуждают». Следующий шаг, к которому прибегают во все большем количестве стран, — создание свободных от курения пространств.

Множественные ограничения постепенно изменяют телесные практики курильщиков. Одна из самых актуальных тем на данный момент — “thirdhand smoke”, остаточный никотин и другие химикаты, оседающие на поверхностях — одежде, стенах, дверных ручках, — всюду, где люди когда-то курили сигареты. Это относительно новое явление, которое еще не до конца изучено. Тем не менее уже известен случай, когда мать хотела запретить своему курящему свекру прикасаться к новорожденной девочке.

Тело курильщика постепенно признается опасным само по себе. Следующим шагом может стать его исключение из привычного процесса коммуникации с коллегами, друзьями и даже семьей.

* * *

Исследователи, желающие изучать практики курения, в сложившихся условиях встают перед непростым выбором. Или исходить их презумпции о безусловном вреде курения и задаться целью помочь борьбе с «эпидемией», или остаться за пределами парадигмы, но обречь себя на некоторые трудности. Разделение на «легитимные» и «нелегитимные», «правильные» и «неправильные» исследования табака — в целом не прецедент для науки, столкнувшейся с той же проблемой в процессе изучения наркотиков. Однако совершенно точно это — препятствие к нормальному изучению практик. Если левый дискурс в антропологии курения продолжит превалировать над прочими, нам придется смириться с однобокими исследованиями вопроса, предубеждениями и дискриминацией уже не только курильщиков, но также ученых, которые хотят подойти к теме с другой стороны.