«Соседский капитализм»

Монография историка, писателя и петербургского краеведа Льва Лурье «Соседский капитализм. Крестьянские землячества Петербурга конца XIX — начала XX века» (издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге) — масштабное исследование механизмов миграции крестьян-ремесленников из провинций в столицу Российской Империи незадолго до революции. 19 апреля Льву Яковлевичу исполняется 70 лет. N + 1 поздравляет автора с днем рождения и предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, посвященным особенностям расселения и бракосочетания в среде небогатого купечества.

Соседи

Как показал Джон Бейтер, особенность Петербурга — стремление собственников жить как можно ближе к своему рабочему месту, производству, лавке. Огромное количество магазинов, мастерских, трактиров находилось прямо в домах жительства их хозяев. В 1867 году в домах, где помещались их булочные, жило 98,6% булочников, 94% хозяев магазинов готового платья, 98,7% владельцев ювелирных магазинов, 93,7% торговцев ювелирными изделиями и все владельцы кузниц. Ситуация не особо поменялась к 1912 году: работало по месту жительства 92,8% содержателей кузниц, 92,0% владельцев булочных, 82,5% магазинов готовой одежды, 92,5% ювелирных мастерских, 66,4% магазинов ювелирных изделий.

Как показывают подсчеты, в 1912 году, например, 76,3% крестьян-предпринимателей, приписанных к Ярославской губернии, жили и владели заведениями в одном и том же доме. Большинство торговых заведений и ремесленных мастерских открывалось в зоне шаговой доступности от клиентов, и потому предприниматели селились более-менее равномерно и в центре, и на окраинах.

Но в Петербурге существовали и зоны повышенной концентрации торгового люда. Это прежде всего кварталы, прилегавшие к главной торговой улице города — Большой Садовой с ее Гостиным, Апраксиным и Щукиным дворами, Мариинским, Сенным, Горсткиным, Никольским, Старо- и Ново-Александровскими рынками.

Так, в 1869 году личные и потомственные почетные граждане и купцы составляли 4,4% населения Петербурга, но 7,1% среди жителей 2-го участка Московской части, 7,0% — 3-го участка той же части, 8,0% — 1-го участка Спасской части. В 1-м участке Васильевского острова торговое сословие составляло 8,0% населения, а в 1-м Рождественской — 7,6 %.

В 1900 году потомственные граждане и купцы составляли 4,8% населения Петербурга. Много больше среднего жило рядом с Сенной площадью: Спасский 2-й участок — 8,5%, Казанский 3-й участок — 6,2%, в 1-м участке Васильевского острова 8,3%. Купеческими кварталами по преимуществу оставались берега Фонтанки, южнее Невского. Здесь жило 37,5% петербургских почетных граждан и 18,2% купцов.

На Владимирском, Загородном, Стремянной, Разъезжей, в Дмитровском и Свечном переулке, околотке, который с XVIII века называли Придворной слободой, и мелкие лавочники, и представители таких видных купеческих династий, как Целибеевы, Растеряевы, Новинские, Крючковы, Дерновы, Максимовы, Лейкины, Парфеновы, имели или снимали недвижимость. Они ходили друг к другу в гости, крестили, отпевали и венчали, отмечали двунадесятые праздники в церкви Владимирской Божьей Матери. Лучшее описание здешних мест — у Николая Лейкина, который провел в этом околотке большую часть жизни.

В середине XIX века, при Николае I, Придворная слобода напоминала уездное захолустье из пьес Александра Островского: Владимирская церковь, Ямской рынок, Волково кладбище и Туляковские бани как центры социализации; знахари, странницы, цирюльники вместо докторов; драки гостинодворских и апраксинских приказчиков на Чернышевой площади — важнейшее зрелище; строгие посты, славильщики и ряженые на Рождество, семейные пикники на Крестовском острове.

В царствование Александра II, впрочем, мало что поменялось: «Почти все апраксинцы живут в Московской части и Апраксином переулке; очень немногие в других частях города. Пойдите вы в девятом часу утра по Чернышеву переулку — и вы встретите сотни бегущих к месту торжища молодцов, размахивающих руками и наделяющих толчками прохожих. Когда вам, любезный читатель, случится проходить по Чернышеву переулку, то, завидя бегущих молодцов, сходите с тротуара: иначе они наделят вас такими толчками, что вы невольно уступите им место».

В районе Загородного проспекта находились важнейшие для предпринимателей-питерщиков сословные учреждения — купеческая (с 1864 — на Невском, 70) и ремесленная управы (Большая Московская улица, 1).

Рядом располагались популярные среди сыновей купцов Петровское училище Санкт-Петербургского купеческого общества и Алексеевская торговая школа Санкт-Петербургского купеческого общества (оба заведения — на Фонтанке, 62), Императорское Санкт-Петербургское коммерческое училище (Чернышев переулок, 8), Введенское коммерческое училище и Торговые классы Всероссийского общества книгопродавцов и издателей (Загородный, 58).

В этом же околотке находились правления самых крупных земляческих благотворительных обществ: Ярославского (Чернышев переулок, 18), Тверского (Коломенская улица, 38), Костромского (до 1907 — на Ивановской, 3) и Олонецкого (Ивановская, 5).

Люди, связанные с импортно-экспортной торговлей, селились по возможности рядом с Биржей, на первых линиях Васильевского острова (14,8% купцов обитало именно там).

Еще один купеческий анклав — район Калашниковской пристани и Калашниковской хлебной биржи, где жили главные городские хлеботорговцы: Овсянниковы, Полежаевы, Цвылевы, Голуновы, Шаховы, Иконниковы.

Свояки

Выбор жениха и невесты у людей торгово-купеческой среды — деловое предприятие. Родство и свойство прямо влияют и на материальное состояние семьи, и на ее общественное положение.

Питерщики перевозили невест и жен из родных деревень только после того, как сами крепко вставали на ноги в городе. Приехавшая с «бабьей стороны» супруга оказывалась подготовлена к столичной реальности много меньше, чем ее муж, который провел в городе не один год. Чаще всего жена быстро адаптировалась, благо была и в Петербурге окружена земляками и землячками, вместе с мужем она билась за повышение социального и материального статуса.

Для тех, кто уже обжился в городе, существовали традиционные формы выбора женихов и невест. Скажем, традиция гуляний в Летнем саду в Духов день: «Расфранченные женихи стояли шпалерами по бокам главной аллеи сада и смотрели на целый поток двигавшихся по аллее <…> невест <…> Свахи, которых тогда в Петербурге было множество, шныряли от женихов к невестам и обратно и сообщали о приданом невест, о положении женихов». Впрочем, в 1863 году после того, как в Духов день, пока апраксинские купцы наслаждались церемонией, Апраксин двор сгорел, дефиле в Летнем саду прекратились.

Тем не менее, судя по рассказам главного бытописателя интересующей нас социальной среды Николая Лейкина, в небогатом купечестве продолжали подыскивать будущего супруга или супругу с помощью свах.

«Прошли святки с их гаданием и переряживаньем, прошло и крещенье. Апраксинцы уже не гуляют более на Невском, а перенесли свою резиденцию на Дворцовую набережную. Наступило то время, когда все женихающиеся апраксинцы помышляют о соединении себя узами гименея. Только и слышишь, что тот-то женится на такой-то и берет столько-то, такой-то выдает дочь за такого-то и дает столько-то. Апраксинец, какой бы он ни был, хоть “лыком шитый”, по местному выражению, хоть торгующий на развал ржавыми пуговицами и битой посудой, и то не женится на невесте бесприданнице, и поэтому туземные невесты без прилагательного, наверное, останутся в девицах. По мнению апраксинцев, брак есть дело коммерческое, и потому-то именно оно делается, как и все биржевые дела, чрез маклеров, то есть свах, которые имеют невест на все руки».

Прежде всего соискателей интересовали предметы сугубо материальные. Происходило это так (Арина Тимофеевна ниже — сваха, потенциальный жених — приказчик, служащий в лавке родного дяди):

«Арина Тимофеевна <…> во-первых, я лютюсть не пьянственная, у хозяина с мальчиков живу, четвертый год при жаловании, всегда чисто одемшись и за хозяином триста рублей имею… То есть, за дяденькой… Вот, извольте посмотреть, какие часы с цепочкой себе скопировал от трудов моих праведных. На тринадцати камнях ходят. Опять-же и физиономия личности у нас не богопротивная. <…> То есть, я больше у моего дяденьки в племянниках, так как хозяин наш двоюродным дядей мне приходится, но имею уже сдающуюся лавку на примете, и ежели при вашем руководстве доброму делу быть, при хорошей невесте с приданым, то сейчас же хозяином сделаться можно».

Купечество вплоть до 1917 года сохраняло черты замкнутого клана. Браки и среди верхушки купеческого мира в подавляющем большинстве совершались внутри сословия. Возьмем, скажем, самые известные купеческие династии, история которых подробно воспроизведена в монографии Аллы Краско: Елисеевы, Целибеевы, Тарасовы, Смуровы, Аверины, Дурдины, Растеряевы, Полежаевы, Новинские, Леляновы.

Я проанализировал сословный состав женихов и невест в этих семьях петербургской купеческой аристократии на основе сведений о тех 112 браках, для которых А. Краско приводит данные о сословной принадлежности и жениха, и невесты. Выборка охватывает 1800–1910-е годы: от основателей династии до их правнуков. 87 браков (77,7%) были купеческими с обеих сторон. 15 купеческих невест выходило замуж за дворян (13,0%). Встречались партнеры-крестьянки (двое), ремесленники и мещане (четверо), разночинцы (четверо). Если представительницы податных сословий в качестве невест — почти всегда жены основателей династий, то во втором и третьем поколении подавляющее большинство купеческих сыновей выбирают невестами купеческих дочерей. Только правнучки начинают все больше склоняться к браку с дворянами.

Все важнейшие торговые династии приходились друг другу родственниками или свойственниками: Елисеевы породнились с Целибеевыми, Смуровыми, Авериными, Дурдиными, Растеряевыми, Полежаевыми, Тарасовыми, Овсянниковыми, Новинскими, Леляновыми. Целибеевы — с Елисеевыми (дважды), Смуровыми, Авериными, Растеряевыми. Смуровы — с Целибеевыми, Елисеевыми (дважды), Растеряевыми, Тарасовыми. Тарасовы — со Смуровыми. Растеряевы — с Елисеевыми. Полежаевы с Елисеевыми (трижды). Овсянниковы — с Елисеевыми. Новинские — с Авериными и Елисеевыми (дважды).

Бракосочетание (как и крещение) не только роднит два рода, но и дает возможность выбрать новых родственников — посаженного отца и мать, крестных родителей. В купеческой среде старались подбирать на эти позиции людей влиятельных, не уступавших, а желательно превосходящих родителей новобрачных или новорожденного в материальном и социальном отношении. Причем лица эти также почти всегда принадлежали к купечеству.

Подробнее читайте:
Лурье Л. Я. Соседский капитализм. Крестьянские землячества Петербурга конца XIX — начала XX века / Лев Лурье. — СПб. : Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2020. — 370 с.